— Шлюха, — прошептал он посиневшими губами, — конечно, от шлюхи может родиться только шлюха…
Она, побледнев, шагнула к телеге, взяла лежащий возле его ног кнут и, размахнувшись, хлестнула по лошади. Лошадь резко рванула, седок откинулся назад. Дрожки тарахтя покатились вдоль берега, пока наконец он не догадался свернуть на гору, и коляску вынесло на улицу.
И вдруг ей пришло письмо. Она читала его утром, стоя на крыльце, щурясь будто бы от звездной пыли, слепящей ей глаза.
Прежде она его не знала, а узнала только с тех пор, как записалась в спортсекцию и стала ходить на широкий двор бывшего хлеботорговца. Подруги жеманились, нарушали порядок в строю, задавали явно каверзные вопросы. Им нравилось его поддразнивать, в особенности потому, что он был слишком серьезен. Она вела себя сосредоточенно, почти хмуро, ей казалось, что он обязательно научит ее всему, чему положено здесь учиться. И все. И ни к чему какие-то ужимки и поддразнивания. Подруги все до одной, кажется, повлюблялись в него. А так как он ни о чем не подозревал, их поддразнивания становились еще ядовитее, еще безжалостнее.
Он имел обыкновение каждый вечер перед играми выстраивать их и знакомить с последними новостями.
— Дирижабль «Граф Цеппелин», — говорил он вдохновенно, — совершающий кругосветный перелет…
И тут его перебивала которая-то из девчонок:
— Это значит, во-круг све-та?..
— Да, вокруг света, — добросовестно уточнял он, не подозревая каверзы. — Так вот «Граф Цеппелин», совершающий кругосветный перелет, после остановки в Лос-Анжелосе…
— Лос-Ан-же-лос? — удивлялась другая девчонка. — Это, должно быть, очень далеко?
— Лос-Анжелос на западном побережье Америки, — отвечал он. — Так вот дирижабль вылетел вчера в Нью-Йорк! Расходись! — кричал он и сам устремлялся в амбар, где они всегда что-то мастерили с ребятами.
А однажды он особенно спешил построить их и был особенно сосредоточен, и все думали, что случилось что-то необыкновенное — может быть, в результате дождей река затопила элеватор и надо идти на выручку. Но он, собрав их посредине двора, торжественно улыбаясь, сказал:
— Слушайте! Эй, коротконожка, не прыгай! Восьмого августа в 2 часа 55 минут самолет «Страна Советов» отправился в грандиозный перелет Москва — Нью-Йорк. Самолет делал посадку в Челябинске… в Кургане, а вчера в Иркутске. Над Иркутском самолет попал в полосу снега, но… — он значительно улыбался, — благополучно приземлился, несмотря на стихийные трудности. Ура, ребята!
И ребята, конечно, прокричали «Ура!», а одна из тех ядовитых девчонок вдруг сказала:
— А мы знали!
— Что вы знали? — хмуро спросил он.
— Знали, что самолет летит в Нью-Йорк.
— Да? — только и сказал он, и вид у него был до того потешно-жалостный, что Айя проговорила:
— Но мы не знали, что над Иркутском он попал в снег.
— Не знали? — он обрадованно посмотрел на нее. — И запомните: снег не помешал самолету сесть! Рас-хо-дись!
В неделю раз, а то и два он вел их на субботник или воскресник. Молодцеватой колонной они шли к зданию окружкома партии, где уже кишмя кишел молодой народ — рабочие конезавода и пимокатной фабрики, ученики школ, красноармейцы, техникумовские ребята. Духовой оркестр играл марши.
— В ряды стройся!
И они отправлялись или на станцию, или на элеватор, или на лесопилку, но чаще всего на станцию — грузить кирпич, доски, мешки с мукой.
— Живей, живей, — бодрил он ребят. — Вот закончим побыстрей, так я порадую вас! — И не утерпев, тут же и проговаривался: — Есть билеты лотереи Осоавиахима. На выигрыш гарантируется перелет Москва — Сухуми — Москва. Москва — Константинополь — Москва! Эй, чернушка, размечталась?
Он работал с ними до вечера, но пока они умывались и спускались с горы в городок, он уже оказывался во дворе над расчлененным автомобилем. Руки его были перемазаны, понадобилось бы с полчаса отмывать их — так что билеты раздавал не он, а кто-нибудь из ребят.
…И вот он написал ей письмо. И ей казалось, что она давно уже ждала письма. Ну, может быть, и не ждала. Она просто не вредничала, как другие, помалкивала, даже если он был очень смешон, а иногда, случалось, воодушевляла его, прикидываясь, что газет не читает и ей невдомек про то, что он рассказывает перед строем.