Выбрать главу

И вдруг он услышал смех и поглядел в толпу, с неудовольствием хмуря брови. Смеялся ветеринар Кямиль.

— Пока ты сказки рассказывал, — смеясь сказал Кямиль, — жениха-то выкрали.

— Не болтай ты, конский доктор, — с досадой сказал Харун.

— Ну, может быть, и не выкрали, может, он сам убежал, — продолжал Кямиль, — но факт, что жениха утром не оказалось возле невесты. Факт! — сказал он вдохновенно. И вся толпа повернулась к ветеринару Кямилю, так что маклеру Харуну и не удалось досказать всю ночную историю.

А к полудню весь город знал о позоре, постигшем лошадника Хемета, и особенно любопытные горожане, направляясь по своим делам, пускались в путаный, околичный путь, чтобы только оказаться возле дома Хемета. Тут они задерживались. За забором слышались звуки нервного оживления, но голосов было не разобрать. Только кому-то из горожан показалось, что лошадник Хемет смеется. Другие горожане со вздохом говорили:

— Тронулся, видать, человек. Да и не мудрено.

А иные не верили:

— Да никакого смеха не было. Это Хемет кричал на лошадь. А как же вы думаете — он, конечно, запряжет лошадь и не успеет этот шалопай пяти верст пройти, как Хемет догонит его и вернет связанным.

— А невесте останется только развязать путы на женихе и привлечь его к себе.

Но Хемет и правда смеялся. Он стоял посредине двора и смеялся.

— Каков трус! — говорил он. — Нет, надо же такое выкинуть! Он посчитал, что самое верное удрать от меня трусливо. Как еще он не догадался преподнести мне горшочек с топленым маслом, чтобы умилостивить и просить, чтобы я отпустил его, конечно, за горшочек с топленым маслом!..

Подавленная случившимся и неожиданным смехом отца Айя говорила:

— Что я скажу людям? Как покажусь им на глаза?..

И Хемет ответил:

— Как покажешься им на глаза? Так, может, тебе и не понадобится показываться им на глаза.

— Как?

— Как не надо теперь Якубу показываться на глаза горожанам.

Она непонимающе смотрела на отца.

— Чего ты уставилась на меня? — крикнул он. — Ведь он за пределами города. Его нет здесь!

И он опять рассмеялся, видя, что дочь совсем его не понимает. Но большего сказать он ей не хотел. Не мог же он в самом деле сказать ей, что и она тоже может убежать из дому вслед за своим то ли женихом, то ли уже мужем, чтобы начать где-то в другом месте новую жизнь. Да, да, новую, непохожую на здешнюю!

Он перестал смеяться, но шутливое настроение как будто не покинуло его. Он поднялся на крыльцо, стал рядом с дочерью и глянул на двор, где стояли домочадцы и гости. Он будто ждал, когда они разойдутся по углам этого обширного двора, по комнатам, по амбарам. И когда они под его взглядом стали расходиться, он тихо сказал дочери, и выражение его лица было лукавое, хотя и горестное:

— Конечно, если ты сейчас намерена выйти на улицу, то увидишь любопытных, которые небось досадуют, что забор лошадника Хемета не имеет щелей. Но через три дня они отпразднуют свое любопытство, и тогда ты можешь не смущаться.

— А ты не знаешь, куда он исчез? — спросила она, как бы оживая от его слов и, может, и вправду полагая, что отец знает что-то такое, чего не знают другие.

Но он ответил серьезно:

— А этого я не знаю, дочка. Впрочем, — сказал он, — ты, наверно, узнаешь это и из его письма. А?

Она кивнула и с улыбкой покачала головой.

— Я приехал… — сказал он с таким восторгом и дружелюбием, что вызвал улыбку на хмуроватом лице этого пилота. (Наверно, пилота!)

— Вижу, что приехал, — сказал парень. — Откуда?

— Из Маленького Города. Понимаешь, вчера… только вчера Батурины говорят…

— Кто такие Батурины?

— Да сыновья Батурина, мастера по яликам!..

Парень расхохотался, но смех его был приятен Якубу. Он означал, что здесь никто знать не знает про мастера по яликам Батурина и слыхом не слыхал про лошадника Хемета или печника Сабура; этот смех еще раз как бы подчеркнул, как он далек теперь от всего, что вчера еще тяготело над ним. И он от души рассмеялся.

— Веселый, — сказал парень.

— Я веселый! — подтвердил он так решительно, что именно это качество будто бы главное для будущего пилота.

Потом они пили чай в одном из сооружений, которые так похожи были на ящики (это и правда были ящики, в которых привезена была матчасть планера), и он с таким восторгом озирал стены и смеялся довольным смехом, что парень предположил: