Диана подвела его к дивану и села на краешек, выпрямив спину и не позаботившись поправить соскользнувший с соблазнительного плечика халат. Тонкая темно-красная бретелька майки, которая служила верхом пижамы, подчеркивала нежную белизну ее кожи. Счастливая улыбка тронула ее зацелованные пунцовые губы. Девушка смотрела на Шерлока, серые глаза светились лукавством и желанием.
«Поговорим, ага!» — он и сам не знал, как оказался перед ней на коленях, губами и руками лаская ее плечи и грудь. Целуя нежные молочно-белые полушария с розовыми вишенками сосков, он уже не смог бы остановиться и вести осмысленные разговоры, даже ради спасения их жизней.
====== Глава 70 ======
ночь, понедельник, 27 июля 2015г.
Хоуптон-роуд, Ламбет, Лондон
Сознание медленно прояснялось, он все еще пытался овладеть дыханием после сокрушительной кульминации. Шерлок с усилием поднял голову со спинки дивана и нашел губы Дианы, голова которой бессильно поникла на его плечо. С готовностью отвечая, она медленно открыла глаза и, не сползая с его колен, не разъединяясь, крепко обняла за шею и прижалась лбом к его лбу. Чувства переполняли, требуя выхода.
— Люблю тебя, мой родной, — Шерлок резко втянул в себя воздух и обнял ее, еще крепче прижимая к себе. — Я так счастлива, что вернулась и ты со мной.
Поцелуй стал нежным и трепетным, но горько-сладким от слез. Их лица были так близко, что Шерлок не знал, он ли это плачет, она ли. Возможно, плакали оба — от счастья, что пережили эту разлуку, от облегчения, что наконец встретились, от горя, которого оба сполна хлебнули за то время, что были врозь. Прошло два месяца с тех пор, как они расстались, в разлуке они чувствовали себя такими слабыми и жалкими — судьба, обстоятельства и другие люди играли их жизнями. А у них не имелось ничего, что можно было бы противопоставить внешним ударам. Плен и возвращение Дианы стали лишь поводом для воссоединения, но оба понимали, что им нужно решить несколько жизненно важных проблем, от этого зависит, будут ли они вместе.
— Прости меня, моя маленькая, я был таким идиотом... — он оторвался от ее губ и принялся покрывать легкими поцелуями ее щеки, собирая губами соленую влагу.
— Шерлок… — она хотела остановить его, сказать, что все это неважно сейчас, когда они встретились, что давно простила и хочет лишь одного — быть с ним, но, посмотрев в прекрасные влажные от слез светло-голубые глаза, внезапно передумала. Да, они должны поговорить, ему необходимо объясниться, иначе рано или поздно она снова увидит обращенный к ней холодный, отстраненный взгляд и весь кошмар повторится. — Хорошо, давай поговорим, — она соскользнула с его колен, вдруг остро осознав, что совершенно голая, если не считать за одежду спущенную с груди на талию майку, подхватила халатик и завернулась в него. — Я быстренько в ванную и через минуту вернусь. Поставь пока чайник, милый.
Она убежала, Шерлок остался один. С минуту он слушал, как шумит вода в душе, потом привел себя в порядок при помощи салфеток, которые у аккуратной Дианы всегда имелись под рукой. Накинул рубашку, застегнув для приличия пару нижних пуговиц, прошел к чайнику и щелкнул кнопкой. За окном светало, в серых предрассветных сумерках дом напротив казался темной громадой, лишь пара окон светилась теплыми янтарными огнями. Шерлок рассматривал эти желтые прямоугольники, но не видел их, почти медитируя — мысли текли медленно и плавно, а плоть желала продолжения. Он был и сыт, и голоден одновременно, причем как физически, так и духовно.
Диана быстро вернулась и принялась хлопотать, выставляя на стол сахар и молоко для чаепития. Ее фигурка, облаченная в короткие джинсовые шорты и облегающую маечку, мгновенно заставила Шерлока позабыть о том, что он сам хотел серьезного разговора. Он прильнул к ней сзади, целуя макушку, руки сомкнулись на ее талии, самым естественным образом скользнув под одежду. Девушка улыбнулась, несколько секунд позволяя себе наслаждаться его близостью, а затем ловко вывернулась из объятий.
— Разговор, Шерлок! И чай, — она шутливо указала на стул и он послушно сел за стол.
Тут же, словно подчиняясь этой команде, щелкнула кнопка чайника; Диана достала чайные пакетики и поставила на стол две чашки. Прихватила из холодильника остатки пиццы, которую не доели парни вечером. Заварила чай, положила в чашки по две ложки сахара, плеснула молока.
Взгляд Шерлока не отрывался от девушки, следил, регистрировал малейшее движение пока она возилась с чаем, но когда она села и приготовилась слушать, мужчина вдруг смутился. Странно снова сидеть за этим столом и спокойно пить чай, словно не было этих адских месяцев разлуки, ее похищения и кошмарных сомнений в том, жива ли она вообще.
— Диана… — неуверенный голос разорвал тишину комнаты. Он замолчал, не зная, как начать, чувствуя, что берет фальшивую ноту. Ему всю жизнь ближе была прямота, он резал, что думал, не взирая на лица, не заботясь, что задевает чьи-то нежные чувства. Но сейчас это может все разрушить. Мозг словно сковало параличом, он панически боялся наломать дров и обидеть ее неловкой фразой.
В ответном взгляде Дианы читалась некоторая настороженность, но она молчала, выжидая, что он скажет.
Он набрался храбрости и начал снова:
— Диана, я вел себя как жалкий идиот, — он помолчал, погрузившись в размышления. — Хотя почему — как? Я и впрямь жалкий идиот! Вместо того, чтобы рассказать тебе, что меня гложет, убежал тогда, как последний трус. Это было сильнее меня... Я не заслуживаю прощения, знаю…
Диана наклонилась вперед и нетерпеливо прервала его:
— Что ты увидел тогда, Шерлок? Ты сказал: «Я видел чудовище», и я все гадала, что же это. Мне показалось, ты разочаровался во мне в это мгновение. Почему? Что я сделала не так?
Он не сразу осознал, насколько ужасное предположение мучило ее все это время, а когда это произошло, просто не знал, что делать: вскочить и заметаться в отчаянии по комнате, или рвать на себе волосы, или упасть на колени перед своей несчастной возлюбленной.
— Ты? Как ты могла такое подумать, малышка? — он пылко схватил ее руку и быстро перецеловал каждый пальчик. — Чудовище — это только я!
Девушка ответила довольно скептическим взглядом, даже зная о его внутренних комплексах, ей было трудно представить, что кто-то может быть так строг и даже жесток к себе. Впрочем, постепенно мысли ее приняли другое направление. Ее рука тонула в большой уютной ладони Шерлока. Пронзительное чувство счастья вновь захлестнуло ее. Господи, неужели это произошло? Вот эти глаза, похожие на звезды, сейчас они так близко и в них она снова видит и любовь, и заботу, и теплоту. Как же ей этого не хватало! Хотелось обнять его и поцеловать эти невыносимо прекрасные глаза, но она сдержалась, действительно нужно расставить все точки над i. Ей было немного стыдно, что она не разделяет его переживаний о событиях двухмесячной давности — но для нее не существовало такого вопроса: прощать его или не прощать; она давно и от всего сердца простила все.
Но для Шерлока все случившееся было актуально, словно срыв случился вчера. Он внутренне сжался от стыда и боли и с трудом выдавил:
— После слов Мэри я представил нашего с тобой ребенка и сорвался.
Теперь глаза Дианы расширились, она не знала, как реагировать: они не говорили о детях, никогда не забегали настолько вперед. Более того, она сама и в мечтах об этом не загадывала, потому что представить сыщика-консультанта, качающим на коленях сына или дочь, было слишком трудно. Но тут перед глазами встала фотография из блога доктора Уотсона — Шерлок, спящий с крошкой Роузи на груди — сердце затрепетало от этой трогательной картины. Он будет чудесным отцом, что за вздор! Глупенький — ее глаза засияли от счастья и нежности.
Шерлок не ведал об ее умилительных прозрениях, он был поглощен горькими саморазоблачением. Перед ним стояла сложная задача — он ни с кем не говорил об этом раньше. Рассказывать о потаенном так, чтобы тебя поняли, непросто.
— Дело в том, что сама мысль, чтобы передать свои проклятые гены и оставить потомство, была мне отвратительна. Любовь на время затмила мою ненависть к себе, с которой я жил столько лет; мне даже почти удалось примирился с собой. Но в тот момент, когда Мэри повела речь о детях, я словно прозрел и увидел нас со стороны — Чудовище и Красавицу, — он сделал паузу, мешал горький ком в горле. — Я не мог думать связно, только знал, что не могу навязывать тебе себя... и своего ребенка. Ты не заслуживаешь таких страданий, мой ангел! Вот вкратце почему я ушел, — он раздосадовано покачал головой. — Прости. Все это звучит еще глупее, чем, когда я проговаривал это в голове, но я столько лет жил в этом аду...