– Ух ты! Какие запахи! – восхитился папа с порога, когда они с мамой вошли в квартиру.
– Юля, мы дома! – крикнула мама и спросила, тоже уловив запах еды: – Что, бабушка приходила?
– Не-ет! – раздался непонятный голос дочери из кухни.
– Что это с ней? – спросил папа, помогая маме снять пальто.
Родители зашли в кухню и замерли на пороге…
На плите стояла огромная кастрюля, плита же представляла собой странное зрелище, похожее на сюрреалистическую картину: вся ее поверхность была засыпана мелко нарезанными овощами – капуста, морковь, свекла и немного лука, – сверху этот «салат» был залит местами томатной пастой. Все имеющиеся горизонтальные поверхности в кухне, в том числе и холодильник, были заставлены грязными кастрюлями, сковородками и тарелками. В раковине стояла кастрюля, сверху которой красовался дуршлаг, застеленный марлей, через которую, видимо, процеживали что-то, из-под него торчали ручки двух разделочных досок. Не попавшим на плиту «салатом» был «припорошен» кухонный пол, для полноты картины тоже получивший красные брызги томатной пасты.
Посередине кухни, на табурете, поставив ноги на перекладину, сидела любимая дочь, на коленях у нее лежала раскрытая здоровенная кулинарная книга.
Дочь плакала, не горько, а скорее обиженно.
– Впечатляе-е-ет! – присвистнул папа, обозрев кухню.
– Юлечка, что случилось? – спросила мама с порога.
– Я готовила-а борщ, – ответила обиженно та, вытирая слезы. – Я хотела-а помочь, вы так много ра-аботаете, вот я и ре-ешила, что стану готовить на всех! Это был сюрпри-из!
– Ну, сюрприз-то как раз удался! – усмехнулся папа.
– Так что ты плачешь, солнышко? – поспешила обнять рыдающую дочурку мама.
Она обняла Юльку, расцеловала в щеки и вытерла ей слезы.
– Я не знала, что придется так долго готовить, и для этого столько много всего надо!
– Ну, ничего, – успокаивала мама. – Это же первый раз, все приходит с опытом.
Папа прошел к плите, старательно обходя по дороге красные пятна томатной пасты на полу, поднял крышку с кастрюли и понюхал содержимое.
– Пахнет замечательно!
– А еще! – заревела громче Юлька. – Я только потом прочитала-а, там, в конце, написано-о, совсем мелким шрифтом, что рецепт рассчитан на двенадцать челове-е-к!
И Юлька уткнулась маме в плечо, орошая слезами ее кофту.
– Ну, что же ты плачешь, милая! – рассмеялась мама. – На двенадцать так на двенадцать! Будем есть всю неделю! Это же ты готовила! – Она погладила Юльку по голове, снова вытерла ей слезы и на всякий случай поинтересовалась: – Он хоть съедобный?
– Не знаю-ю! Я не пробовала-а! – не могла остановить слезы обиды Юлька.
Но, невзирая на сопутствующие приготовлению разрушения, борщ получился! И был очень, очень вкусный!
После того как, закатав рукава, они втроем вымыли кухню и сели за стол, папа торжественно разлил по тарелкам первый кулинарный шедевр дочери, призвав:
– Вкушать с особым осознанием, ребенок старался!
И первым геройски попробовал.
– Юлька! Вкуснотища! – обрадовался он.
Мама с Юлькой, до этого момента внимательно и весьма настороженно смотревшие на него в ожидании вердикта, поспешили присоединиться к трапезе.
Они съели все по добавке, а потом долго сидели за столом, разговаривали и смеялись. Подбодренная и успокоенная, сытая и вполне собой довольная «кухарка» рассказывала и в лицах изображала, как ходила за покупками. Каждой из продавщиц, у которой она брала продукты, простая Юлька объясняла, что собирается готовить борщ, и никак не могла понять, почему женщины вздыхают и жалостливо на нее смотрят, а одна спросила: «Семья большая?» – жалостливо-сочувственно.
– Обычная, – ответила Юлька.
Родители громко смеялись, а когда вспомнили, какую картину разрушения застали, придя домой, то хохотали уже все втроем до слез.
Юлька быстро научилась готовить, обходясь без таких глобальных разрушений, как первый раз. За этим последовали другие домашние дела. Юлька настояла на покупке стиральной машины, заявив родителям в ультимативной форме:
– Нам немедленно нужна стиральная машина!
– Юля, она стоит бешеных денег! – ответила мама.
– Ничего! Нам с тобой некогда. Да и это прошлый век какой-то – стирать руками! Вы давайте, откладывайте деньги, потерпим. Будем макароны есть, хлеб с водой!
– Это ты перегнула! – возразил папа.
– Если надо, то и хлеб с водой, но машинка нужна! – решительно отвергла любое сопротивление Юлька.
Крайние меры не понадобились, обошлись как-то без вынужденной диеты, и через три месяца машинку купили.
Постепенно Юлька с присущей ей решительностью взяла на себя все домашнее хозяйство, приобретая попутно командирские замашки и голос. Если раньше в доме только папа искал вещи, крича на всю квартиру: «Марина! Где моя синяя рубашка?» – вместо рубашки можно вставить любую вещь, которая ему требовалась в данный момент и которую без мамы он никак не мог найти, даже если та лежала прямо перед ним, – то теперь и мама, и папа по всем бытовым вопросам апеллировали к дочери: