— Пять тысяч? — сорвалось с сдержанного Дивона.
— Да, — кивнул головой посланец и застучал пальцами по столу.
Хозяин на это ничего не ответил, а предложил непрошеному гостю отдохнуть с дороги. Рыцарь, приняв это за хорошую весть, с радостью согласился. После отдыха, в сопровождении Дивона, рыцарь направился в едальню. Хозяин, услышав за спиной шаги и пропустив гостя вперёд, остановился на пороге и оглянулся. К нему приближался Камбила. Ему очень хотелось услышать о брате. Но отец зыркнул так, что тот вернулся назад. Выбрав удобное время, Камбила сумел шепнуть отцу, чтобы тот задержал гостя до вечера. Дивон вначале непонимающе взглянул на сына, потом его озарила догадка: «Гланда хочет выследить гостя!». Посуровевшее лицо Дивона расплылось в улыбке. Сын понял, что отец одобрил его решение. При вторичной встрече с тевтонцем боярина было трудно узнать. Из сурового, жёсткого человека он вдруг превратился в обаятельного, гостеприимного хозяина.
— Я давно хочу установить добрососедские отношения с магистром, — начал он разговор медовым голосом, — хочу пригласить его к себе.
От такого резкого изменения хозяйского тона тевтонец заёрзал на ослоне[16] и почему-то часто заморгал, словно захотел заплакать. И совсем растаял, когда Дивон сказал:
— А сейчас приглашаю тебя, доблестный рыцарь, отведать то, что послал нам великий Перкунос. Опробовав мои угощения, ты подскажешь, что я должен сделать, чтобы достойно встретить великого из великих.
Последние слова окончательно сразили рыцаря. Кто может устоять перед таким приглашением? Может быть, кто-то бы и нашёлся, но только не среди рыцарей. Несмотря на клятву они частенько нарушали её, занимаясь чревоугодием.
— Ну что, рыцарь, согласен...
Под вечер ему помогли сесть на коня. Он и его люди не заметили, как за ними, словно тень, следовал какой-то всадник.
Глава 5
И в Московию пришла весна. Была она ранней, но дружной. Даже бурной. Мелкий, тёплый моросящий дождик помогал очистить землю от снежного покрова. Река словно ждала этой помощи. Час от часу набирала она силу, на глазах становясь всё более полноводной. Москвитяне перед закатом собирались на её берегах, любуясь этой мощной, неуправляемой силой. Где-то в верховьях она начала безобразничать, вырывая с корнем могучие деревья, срывая с цепей оставленные лодки. Видя их, люди по-глупому радовались, крича:
— Вон, вон... — показывая пальцем, — а вон ещё....
Расходились, когда стемнело. Никто не думал, что многих поджидает беда. В ночь река, как из плена, вырвалась из берегов, сметая всё на пути. Поднялся невиданный вопль, подкреплённый бешеным собачьим лаем. Зазевавшихся людей, как соломинку, подхватывали бурные грязные волны и уносили прочь. Напрасно молили они о помощи. Много бед принесла она народу. Спасшиеся, но оставшиеся без крова потянулись кто к князю, кто к боярам, слёзно прося о помощи.
Но жизнь шла своим чередом. Отзвенели капели, отжурчали ручьи. Старательные хозяева успели залить в холодных медушах бочки живительным берёзовым соком, бабки нарвать берёзовых почек, чтобы на крепкой овсяной браге настоять доброе лекарство. Не забыли и о другом. Народ взялся дружно править ограды, чистить дворы. С чего бы это? А как же! Приближался великий праздник: Пасха! Ноне она какая-то особая. Изумрудом покрылись поля. Серые, печальные леса, оголённые, как смерд в татарский набег, начали радовать глаз молодой серебристой листвой. О, господи! Краса-то какая! А запах от этих, ещё не окрепших, не распустившихся, а только проклюнувшихся листьев так и пьянил голову. Радоваться бы всему этому: весна красна. Да нет! Что-то сумрачна Московия. От двора к двору бежит страшная весть: занемог, сильно занемог Иван Калита свет Данилыч.
Ой! не дай бог, что случится! При нём и мир, и спокойствие. Процветает Московия! К себе других притягивает. Забыли о татарских набегах. Сумел с ними подружиться князь. А как новый? Как Семён? Может, бог даст, всё обойдётся? Дай-то бог! Люди крестились, вздыхали, надеялись. Порадует ли на празднике он своим мешком? Калита!
Но вот и Пасха. К ночи живой цепочкой потянулись люди к Богоявленскому собору. И не только поучаствовать в службе. А узнать, будет или нет Иван Данилович? Церковь битком набита. А вокруг, как половодье, люди заполняют площадь. И бежит от приходящих внутрь собора: «Пришёл?» А в ответ от головы к голове страшное: «Нет». Вот мимо прошествовал митрополит Феогност. Важный, сосредоточенный, по сторонам кланяется. Что-то припоздал. Знать, князя навестил. Не будет князя. А то бы вместе пришли. Уважают они друг друга. Это все знали. И радовались этому. От такой дружбы всем хорошо.