– Друзья или враги? – нетерпеливо допытывались со всех сторон.
Старик помедлил, ответил тяжело:
– Мы одного корня… Еще и сейчас язык почти один, но они давно ушли от Славутича, от наших земель… Кровь у нас одна, но они уже забыли родство, нападают на наши корабли…
Вдоль борта, хищно пригибаясь и не отводя взгляда от приближающихся судов, быстро шел князь. Доспехи на нем блестели, как блестели и зубы, острые, словно у зверя, когда князь оскалился в жестокой усмешке:
– Изготовляются к бою… Видит Сварог, мы не хотели! Но уклоняться от битвы не в обычае нашем. Что ж, не посрамим!
– Не посрамим!
– Чести, а князю славы!
Воины пригнулись, затаились за высокими бортами. Несколько человек собрали в кольца канаты с крючьями на концах. Вадим сидел на корточках, прижавшись к доскам, а по ту сторону плескало бездонное море, доносились звучные шлепающие удары весел триремы – полторы сотни весел!
Вдруг грозно прозвенела над головой первая вражеская стрела!
Колени дрожали, губы начали дергаться. Сердце колотилось так, словно уже отчаянно отбивался, спасая жизнь. Рядом присел крепкий мужик, в глазах блистало грозное веселье.
– Пусть идут, – шепнул он свирепо. – Вина достаточно, попируем, угостим на славу, на вечный покой уложим к рыбам в гости!
Вадим судорожно кивнул, ответить не в силах. Издали донеслись хриплые от ярости крики, зазвенело оружие. Над головой снова свистнуло, хлестко ударили стрелы, упала на руки срезанная с борта мокрая щепочка, но тут корабль содрогнулся, будто налетел на каменную стену, затрещал борт.
Вадима бросило на доски. Рядом вскакивали люди, грозно крича, метали копья, взвились веревки с крючьями. Вадим вместо волн увидел за бортом целое море шлемов с гребнями из перьев: палуба чужого корабля оказалась намного ниже, но пеласги первыми забросили крючья и теперь, победно крича, подтягивали их корабль к своему, огромному и широкому, как городская площадь.
Мелькнули доспехи князя, он на миг остановился у борта, звонко и страшно крикнул:
– Вперед!.. Не посрамим! Слава!
Воины прыгали вслед, секли мечами, теснили щитами, дабы дать простор, чтобы спрыгивали свои, атакующие пеласги замялись, наткнувшись на сопротивление, которое так мгновенно перешло в ответное нападение.
Вадим вдруг ощутил, что тело ему не подчиняется, что его взяла и повела мощная неведомая сила, с которой ему не совладать.
– Вперед! – яростно закричал он и вскочил на борт. – Слава!
Выступили слезы облегчения, нет, полились по лицу, он даже разрыдался почему-то, его тут же сшибли, едва оказался на чужой палубе, два копья ударили в грудь, скользнули по панцирю, он вывернулся, одно копье отвел в сторону, за другое рванул так, что едва не вывернул противнику руки, и с наслаждением швырнул чужака на палубу под ноги прыгающих сверху.
Еще одно копье больно садануло в бок. Он отскочил с непривычной для себя ловкостью, закрылся щитом, тут же наискось рубанул по оголенной шее врага.
Пеласгов было впятеро больше, но закованные в булат воины молча и упорно теснили их по кораблю, секли, сбивали за борт, усеивали палубу телами, ибо у пеласгов доспехи закрывали только голову и грудь, лишь у немногих были еще легкие поножи и наручи. Лучники же, перебежав к носу, торопливо расстреливали столпившихся там пеласгов: каждый быстро выпускал стрелу, тут же хватал другую, почти каждая находила цель.
Вадим, яростно прорубаясь к мачте, увидел, как с другой стороны к триреме быстро скользнул другой корабль, ударился бортом. Оттуда сразу посыпались с грозным кличем воины. Пеласги стихли, разом перешли к глухой обороне, сгрудились в центре корабля вокруг мачты.
Во главе воинов со второго корабля летел… побратим Иваш! Такой же, каким являлся во сне: в красном плаще, русобородый, статный. Он и сейчас кричал весело, весь светлый и красивый:
– Вадим!.. Друже!
Вадим отбил удар пеласга, поймал на обманное движение, обрушил меч на незащищенное плечо. Иваш пробился, стал рядом. Вадим ощутил несказанное облегчение – брата не было, одинокий ребенок, а тут побратим, больше, чем брат! – но страшное воспоминание ударило, как молния, опалило возбужденный мозг.
И почти сразу же, расшвырнув воинов, вперед вырвался гигант в доспехах – башня из металла, в одной руке меч в половину человеческого роста, в другой – огромный щит. Голова с пивной котел, сквозь прорезь в шлеме брызнули злобой ямы глаз. Вадим успел заметить налитые кровью белки. Гигант взревел, прыгнул с неожиданной легкостью, палуба затрещала, меч рассек воздух…