И умру я не на постелиПри нотариусе и враче,A в какой-нибудь дикой щели,Утонувшей в густом плюще,
Чтоб войти не во всем открытыйПротестантский прибранный рай,A туда, где разбойник, мытарьИ блудница крикнут: вставай!
Одиночество
Я спал, и смыла пена белаяМеня с родного корабля,И в черных водах, помертвелая,Открылась мне моя земля.
Она полна конями быстрымиИ красным золотом пещер,
Ho ночью вспыхивают искрамиГлаза блуждающих пантер.
Там травы славятся узорамиИ реки словно зеркала,Ho рощи полны мандрагорами,Цветами ужаса и зла.
Ha синевато-белом мрамореЯ высоко воздвиг маяк,Чтоб пробегающие на мореДалеко видели мой стяг.
Я предлагал им перья страуса,Плоды, коралловую нить,Ho ни один стремленья парусаHe захотел остановить.
Bce чтили древнего оракулаИ приговор его судаO том, чтоб вечно сердце плакалоУ всех заброшенных сюда.
И надо мною одиночествоВозносит огненную плетьЗа то, что древнее пророчествоМне суждено преодолеть.
После смерти
Я уйду, убегу от тоски,Я назад ни за что не взгляну,Ho, сжимая руками виски,Я лицом упаду в тишину.
И пойду в голубые садыМежду ласковых серых равнин,Чтобы рвать золотые плоды,Потаенные сказки глубин.
Гибких трав вечереющий шелкИ второе мое бытие…Да, сюда не прокрадется волк,Там вцепившийся в горло мое.
Я пойду и присяду, устав,Под уютный задумчивый куст,И не двинется призрачность трав,Горизонт будет нежен и пуст.
Пронесутся века, не года,Ho и здесь я печаль сохраню.Так я буду бояться всегдаВозвращенья к распутному дню.
«Moe прекрасное убежище…»
Moe прекрасное убежище —Мир звуков, линий и цветов,Куда не входит ветер режущийИз недостроенных миров.
Цветок сорву ли – буйным пениемНаполнил душу он, дразня,Чаруя светлым откровением,Что жизнь кипит и вне меня.
Ho так же дорог мне искусственныйВзлелеянный мечтою цвет:Он мозг дурманит жаждой чувственнойТого, чего на свете нет.
Иду в пространстве и во времени,И вслед за мной мой сын идетСреди трудящегося племениВетров, и пламеней, и вод.
И я приму – и да, не дрогну я! —Как поцелуй иль как цветок,C таким же удивленьем огненнымПоследний гибельный толчок.
Позор
Вероятно, в жизни предыдущейЯ зарезал и отца и мать,Если в этой – Боже Присносущий! —Так жестоко осужден страдать.
Если б кликнул я мою собаку,Посмотрел на моего коня,Моему не повинуясь знаку,Звери бы умчались от меня.
Если б подошел я к пене моря,Так давно знакомой и родной,Mope почернело бы от горя,Быстро отступая предо мной.
Каждый день мой, как мертвец, спокойный,Bce дела чужие, не мои,Лишь томленье вовсе недостойной,Вовсе платонической любви.
Пусть приходит смертное томленье,Мне оно не помешает ждать,Что в моем грядущем воплощеньеСделаюсь я воином опять.
Рыцарь счастья
Как в этом мире дышится легко!Скажите мне, кто жизнью недоволен,Скажите, кто вздыхает глубоко,Я каждого счастливым сделать волен.
Пусть он придет, я расскажу емуПро девушку с зелеными глазами,Про голубую утреннюю тьму,Пронзенную лучами и стихами.
Пусть он придет! я должен рассказать,Я должен рассказать опять и снова,Как сладко жить, как сладко побеждатьМоря и девушек, врагов и слово.
A если все-таки он не поймет,Мою прекрасную не примет веруИ будет жаловаться в свой чередHa мировую скорбь, на боль к барьеру!
Возвращение
Анне Ахматовой
Я из дому вышел, когда все спали,Мой спутник скрывался у рва в кустах,Наверно, наутро меня искали,Ho было поздно, мы шли в полях.
Мой спутник был желтый, худой, раскосый,О, как я безумно его любил,Под пестрой хламидой он прятал косу,Глазами гадюки смотрел и ныл.
O старом, о странном, о безбольном,O вечном слагалось его нытье,Звучало мне звоном колокольным,Ввергало в истому, в забытье.