Они помолчали.
– Наверное, это будет чудесный рисунок. Ты обязательно нарисуй его.
– Я постараюсь. И покажу тебе – получилось ли так, как мне хотелось. Радость и счастье передавать в рисунке труднее, чем горе, разочарование.
– Неужели? А у тебя есть рисунки, где горе?
– Есть, просто ты их не видела… Да и мало кто видел, папа только… Но я те рисунки тоже люблю…
– А я сейчас думала… о своей дочке, которая похоронена где-то здесь…
– У тебя была дочка? Ты никогда не говорила…
– Она родилась мертвая… а я еле выжила тогда, и ее похоронили без меня…
– Лена, милая…
Гриша обхватил ее руку, лаская и успокаивая. Лена крепко прижала обе руки к груди.
– Даже покормить ее … – из зажмуренных глаз ее капали слезы.
– Ну, Лена, Леночка, успокойся… А вы с дядей Сашей не пытались еще завести ребенка?
Лена отрицательно покачала головой.
– Мы не только не пытались… мы с Сашей… вообще ни разу…
– Тебе нельзя? – после короткой паузы спросил Гриша.
– Теперь-то, наверное, можно… только не могу я…
Она опустила руки, вытерла глаза и повернулась к Грише.
– И вообще, молодой человек, о чем это мы с тобой говорим? Ни рано ли тебе?
– Я знаю?
– Зато я знаю. Знаю, что ты очень много знаешь для своего возраста… знаю, что с тобой можно говорить обо всем и без скидок на возраст… знаю, что никогда ты никому ничего лишнего не скажешь… Только каждый должен нести свой чемодан сам, и никто не может в этом помочь…
– Чушь собачья! Всегда есть, с кем поделиться, кто поймет и поможет.
– Свиридов! – утвердительно сказала Лена, – Ты прав, есть и с кем поделиться, и кто поймет, и боль душевную разделит, только куда денешься от самой себя?
– А ты откинься, приляг, а я тебе колыбельную спою – ты и успокоишься.
– Гришка, милый ты мой! Какой же ты милый! Так бы и расцеловала всего! Ладно, ладно, не буду – знаю, как ты любишь эти «слюни»…
Она помолчала.
– Ты пошел бы к Саше. А то мы с ним поссорились … не помню даже, из-за чего… Поговори с ним, отвлеки от тяжелых мыслей… Наверняка он сейчас вспоминает…
– Оба вы – два дурака пара. А ну, пошли!
Гриша за руку потащил Лену вперед по салону, подвел к Баранову.
– Ну-ка, садись! Нет, не туда, – и он посадил Лену к Баранову на колени. – Вас, дураков, мирить, что-ли?
– Нас, дураков, мирить, что-ли? – повторила Лена, обнимая Баранова за шею.
Гриша снял с ног Лены туфли, поднял вверх подлокотник соседнего кресла и положил туда ее ноги.
– Что делает этот мальчик? – уткнувшись носом в шею Баранова прошептала Лена.
– Разве он что-нибудь сделал не так? – целуя Лену спросил Баранов и крепко обнял ее.
– И что бы мы без него делали… – поудобнее устроилась Лена на коленях Баранова.
– Укрыть вас? Не холодно?
– И погаси свет…
Гриша отправился обратно и сел на свободный ряд за Тоней и Свиридовым. Ему было почему-то грустно.
Тоня оглянулась на него, потом встала и пересела к нему.
– Что, Гришенька? Почему тебе грустно? Ты так хорошо помирил Лену с Сашей.
– Знаешь, чего мне сейчас захотелось? Чтобы меня взяли на руки так, как сейчас дядя Саша взял Лену…
– Так в чем же дело? – Тоня устроилась поудобнее, протянула руки, – Садись скорее!
Через несколько минут Гриша мирно посапывал, устроившись на коленях у Тони и положив голову ей на плечо. Тоня обхватила его руками, прижимая к себе, и улыбнулась обернувшемуся Свиридову.
ДЖИП НЕТОРОПЛИВО КАТИЛСЯ
Джип неторопливо катился по узкой накатанной колее, освещая фарами узкий клин дороги перед собой.
После очередного КПП почти сразу стали видны здания, дорога стала шире, появились невысокие фонари, освещающие расчищенные дорожки.
– Все, приехали! – сказал водитель и джип подкатил к освещенному подъезду.
– Насколько я помню, это 4011 корпус, – сказал Баранов.
– А вон твой тезка спешит! – Лена первой выбралась из машины и побежала навстречу выскочившему из подъезда мужчине. Они обнялись.
– Это – мой тезка, Анатолий Иванович Шабалдин, хозяин здешних мест, – представил приехавшим встречающего Свиридов.
– А это – моя жена Антонина Ивановна…
– Тоня.
– …и мой сын Гриша, а также известный советский ученый профессор Баранов…
– Сашка!
– Иваныч!
– Ну, пошли же – холодно ведь.
В небольшой комнатке рядом с просторным и неосвещенным по случаю позднего времени холлом очень милая и вежливая дама записала прибывших и выдала им ключи. Эта процедура настолько напоминала приезд в престижный санаторий, что никто не удивился, когда молоденькая румяная девушка в белом халате повела их сперва к лифту, а затем по коридору третьего этажа.