— Это в наше время все по плану было, а теперь полная хренотень, — не согласился Шабалин, презрительно глядя на помятого зятя. — Невыполнение по всем показателям.
— Мне ваша совковая терминология, дорогой тестюшка, во уже. — Домнич провел ладонью над головой. — Отвыкать пора. Сейчас у нас один показатель — живи сам и давай жить другим. А тем, кто жить не дает, от ворот поворот. Лично я за такую демократическую политику руками и ногами.
— Дерьмократическую, — поправил старик и снова преградил путь дернувшейся уходить дочери.
— Кому что по вкусу. Не понимаю только, что вас не устраивает? Сами всю свою сознательную жизнь именно этой политики придерживались. И неплохо жили. Не так, что ли?
Домнич взял баян и, тихонько подыгрывая, запел арию мистера Икса:
— Пятый год с этим придурком маюсь. Хоть бы объяснил мне когда-нибудь, что ты в нем разглядел такое необыкновенное? В наследники определил. Радуйся теперь на своего наследника, любуйся!
— напевал Домнич, не обращая, казалось, на слова жены ни малейшего внимания.
— Поглядим, как он теперь разруливать будет. Соответственно и выводы поимеем насчет дальнейших перспектив.
— Разрулим, не переживайте. Все по уму будет.
— По какому уму?! — закричал Шабалин. — Васька твоих бандюков придурочных, как кутят, уделал.
— Какие они бандюки? Шпана. Для легкой разведки боем. Мы с Чикиным этот вариант тоже имели в виду. Он же после тюряги наверняка подписку давал, что ни в какие криминальные мероприятия вмешиваться не должен. В первый же день вмешался. Так что теперь ваши не пляшут. Сегодня же и определим в предварительную отсидку.
— Пока еще не определили, а шуму уже, как на цыганской свадьбе.
— Издержки производства.
— На хрена мне такое твое производство? Это по карманам шарить под шумок хорошо. Серьезные дела в полной тишине проворачивать надо. Чтобы ни слуху ни духу.
Я уже без твоего Чикина выяснил про Егорова постояльца.
— Что, граф Люксембург какой-нибудь?
— Кому граф, а кому следователь по особо важным делам.
Баян в руках Домнича вякнул и замолчал. Домнич почему-то внимательно поглядел на жену и спросил: — Информашка достоверная?
Старик Шабалин поджал губы и промолчал.
— Понятно. — Домнич аккуратно положил баян на диван, поднялся. — Может, еще новости имеются? Что-то наша красавица молчит, как партизан. Зачем, спрашивается, мы её в тыл к противнику засылали? Выкладывай. По глазам вижу — не терпится.
— Только сразу предупреждаю, — сказала Надежда, пристально глядя на мужа. — Если эта новость к тебе хоть одним боком — своими руками…
— А ко мне здесь все и тем, и другим боком. Чуть что, каждая собака первым делом ко мне: помоги, спаси, выручи, подскажи, одолжи. Служба МЧС, а не директор коопзверпромхоза.
— Не придуривайся. Знаю я твою службу. Поглядим, что она теперь делать будет.
— Все в лучшем виде будет, не боись. Докладай, старший лейтенант, докладай.
— Мария вроде в себя пришла. Собирается давать показания. Роман Викентьевич в область звонил, чтобы следователь выезжал.
Домнич и Шабалин переглянулись.
— Своей милиции ему, выходит, мало, областные инстанции подключает, — стараясь придать голосу беззаботность, сказал Домнич. — Флаг ему в руки, пускай вызывает. Мы ему в свое время помощь предлагали — отказался. Как говорится, кто ищет, что-нибудь находит.
Через двор торопился Шевчук. Обойдя стороной захлебывающегося лаем пса на цепи, поднялся на крыльцо и, разглядев на веранде Шабалина, стал подавать ему знаки.
— Еще один агент скончавшегося социализма, — прокомментировал его появление Домнич. — Если и у него новость вроде ваших, пишу заявление об увольнении. Нервные издержки не соответствуют материальным доходам. Чего мельтешишь, как Попандопуло? Заходи! Заходи, заходи, мы хорошим новостям завсегда рады. У тебя ведь хорошие новости, Сергей Петрович?
— Мишка Тельминов в больнице стрельбу устроил — весь медицинский персонал до сих пор в морге скрывается. Мосол со страху отказался заявление против Васьки писать, а Степка Добрецов ему за это еще одну травму нанес вроде с переломом конечности. Аграфена пошла к попу исповедаться — все, говорит, ему, что здесь в настоящий момент происходит, в полном объеме изложу. Васька у Егора Рудых до сих пор находится. У Бондаря повреждение верхней половины головы и рука наскрозь прокушена. Любаша обещает в следующий раз вовсе это дело откусить, если к ней с ошибочными претензиями приставать будут. А еще, Юрий Анатольевич, по моим соображениям…