– Шутишь?
– Насчет обмена шмотками? Нет, просто преувеличиваю. – Взгляд Майи переместился с обуви Грейс (шлепанцы из «Таргета»; у нее такие же, только синие) на джинсы (чересчур велики – куда это годится?) и наконец на джемпер (наискучнейшего бежевого цвета). – Но если соберешься прикупить одежек, могу помочь. Лорен я уже помогла. Прямо-таки изменила ее жизнь.
– Можешь замолчать?
– Я только хотела сказать…
– В багажник. Немедленно.
Майя вскинула руки в защитном жесте.
– Ладно, ладно, буду сидеть тихо. Держать рот на замке. Может, даже что новое узнаю по Общественному радио. А, вспомнила!..
– Пять минут, – взмолилась Грейс. – Помолчи хотя бы пять минут!
– Но…
– Майя, честное слово…
– Нам сюда, – ткнула пальцем в окно Майя.
– Что? Вот черт! – Грейс лихо развернулась через четыре полосы, удачно избежав столкновения с двумя машинами и нулем полицейских.
Натужно гудя мотором, автомобиль устремился к съезду с шоссе. Майе пришлось схватиться за дверную ручку, однако, поймав свое отражение в зеркале заднего вида, она обнаружила, что улыбается во весь рот.
– Так-то лучше! – заорала она. – Трюк из «Форсажа»!
Грейс выразительно посмотрела на сестру.
– Все, все, уже заткнулась. – Майя притворилась, что закрывает рот на замок и выбрасывает ключ.
Для субботнего дня на пляже было многолюдно. По мере приближения к Центру искусств автомобиль ехал все медленнее и под конец уже почти полз.
– Дурацкие пробки, – выругалась Майя, но под грозным взглядом Грейс тут же умолкла. По правде говоря, ее еще ни разу не запирали в багажнике. Кто знает, на сколько у сестрицы хватит терпения? Молчание – золото, это точно.
Когда они припарковались, был почти час дня. Вылезая из автомобиля, Майя застонала.
– Да брось ты! Меньше полутора часов ехали, – сказала Грейс, щурясь на солнце.
Не могла очки от солнца надеть? – подумалось Майе.
– Пофиг. Я молода и еще расту. По крайней мере, надеюсь на это. – Она довольно болезненно относилась к своему росту. (Хорошо, к разнице в росте с Грейс.) – Угу, кругом шедевры искусства.
– Хочешь сказать, название «Центр искусств» – не просто хитроумная маскировка?
– Эй, сарказм – это мое поле! – Майя перекинула сумку через плечо.
Грейс хлопнула водительской дверцей и подергала ручку, проверяя, что машина заперта.
– Какой еще сарказм? Просто я… – начала она.
Майя опустила очки на нос и испытующе на нее посмотрела.
– Просто я нервничаю, – вздохнула Грейс.
– Я так и подумала, когда ты пригрозила упаковать меня в багажник, – фыркнула Майя.
– Я… – Грейс набрала полную грудь воздуха и встряхнула кисти. – Ты на самом деле ни капельки не волнуешься?
Пожав плечами, Майя запулила пустой стакан из-под кофе в урну. Дать определение своему чувству она бы не смогла, знала лишь, что оно ярко-оранжевое, как предупреждающий знак, как вопрос.
– Вообще-то нет. Лично я мыслю так: если мы видим здоровенного придурка или, там, маньяка какого-нибудь, всегда можно сказать: «Ой, вот ведь незадача, лаборатория перепутала результаты ДНК-теста. Пока, крокодильчик!» А потом заблокируем его в телефоне и почтовом ящике. Ух ты, гляди, кит из фантиков от жвачки! Классно.
Проследив за взглядом сестры, Грейс убедилась, что кто-то действительно смастерил целого кита из оберток от жевательной резинки.
– Значит, ты готова обрубить связь с родным братом? И со мной так же могла поступить?
– Да, но только если бы оказалось, что ты чокнутая, которая водит машину то как старуха, то как профи из «Форсажа» и при этом слушает Национальное общественное радио.
Поскольку выражение лица Грейс не изменилось, Майя предположила, что интерес сестры к ее чувству юмора носил временный характер.
– Шучу, шучу, – снисходительно проговорила она. – Все, идем восстанавливать родственные связи!
Оплатив входные билеты («Скидка для членов семьи и друзей предоставляется?» – осведомилась Майя у кассира), девушки вошли в Центр искусств. Внутри было душно и многолюдно, и чтобы отыскать информационную будку, потребовалось несколько минут.
Майя бочком подошла к будке, сдвинула очки на лоб и поздоровалась с пареньком в окошке:
– Добрый день. Не подскажешь, где найти Хоакина?