Выбрать главу
глаза, должно быть, знают больше моих.  Рауль хмурится. Я не сомневаюсь, он тоже задавался подобным ответом. Его лик отображает всё на свете: любознательность, трепетное чувство к искусству и упрямство. Такие вещи я вижу не обострённым взглядом. Так, как он видит цвета, так я вижу людей, их суть, их ощущения. Я - писатель. Не скажу, что самый лучший - есть в мире мастера слов многим лучше меня, они способны вертеть словами, как вертят кеглями жонглёры.   Рауль долго не отвечает. Я в нём не сомневаюсь - он точно предавался мыслям о цвете, но ему не часто приходится давать ответы на подобные вопросы.  - Я думаю, Лиин, - так меня зовут, - синий - это цвет небес. Тот, что самый насыщенный, самый яркий. А голубой - тот, что чуть светлее, нежнее...  Он обрывает фразу и смотрит на меня, пытается убедиться, что я понял его объяснение.  - Но, точно ли ты знаешь, что тот цвет небес, который вижу я - это тот же самый, что видишь ты? А вдруг я вижу зелёный цвет, который ты считаешь синим?  Рауль снова хмурит лоб, он в замешательстве, но на этот раз он не так долго думает над ответом.   - Я думаю, ты видишь синий цвет. Небеса прекрасны, было бы жалко, если бы кто-то не видел что-то потрясающее.   Ответив на вопрос, он уходит в себя, над чем-то раздумывая.   - Точно, я знаю. По возвращению домой я нарисую тебе картину, синими красками. Я нарисую тебе небеса, дружище.  Я радуюсь. Мне дадут мои небеса. Но чувство длится считанные секунды, потому что я вспоминаю кое-что.  - Встретимся ли мы по прибытию? Каков шанс, что тебе удастся передать мне небеса?  - Ты можешь дать мне адрес, я вышлю тебе их почтой! - Незамедлительно отвечает он мне.   - Ох, даже не знаю, будет ли дом, где я гощу, доволен таким поступком: раздавать его адрес кому попало - какая вопиющая наглость!  - Ну, - явно в замешательстве говорит мой друг, потягивая каждый звук, словно он тянет резину, - вы можете поговорить с другом и объяснить ему, что это очень важно, что вам нужно узнать, какого цвета небеса. Если всё получится, то вы отправите мне телеграмму с адресом, а я отправлю картину и при том не одну, а две. Вам небеса, вашему другу - звёзды. Как вам такое предложение?  Когда речь заходит о звёздах, мне становится грустно. Я тоже хочу иметь звёзды.  - Я обязательно поговорю с ним. Но, прошу вас, нарисуйте мою картину небольшой, чтобы я мог носить её с собой. Поймите, я не хочу расставаться с небесами ни на минуту, хочу, чтобы они были рядом и я мог любоваться ими, когда захочу. Я не нуждаюсь в больших небесах, я не жадный.  Рауль улыбается.  - Я вас понимаю. В этих путешествиях одно только важно: иметь при себе частичку того мира, откуда прибыл.  Рауль вздыхает и продолжает:  - Горько мне признать, в последнее время всё реже и реже отправляюсь я в страну грёз, всё чаще сижу дома, на веранде и пью зелёный чай.  - Но, согласитесь, иногда достаточно лишь мимолётного мига среди цветущего сада для утоления жажды приключений.   Сосед вынужденно кивает.   - В этом, вы, бесспорно правы.  Мы замолкаем оба, когда самолёт вырывается в космос. Я помню слова Рауля о невесомости, но, вспоминаю также те редкие моменты, когда, не потакая лени, читал книги. Хотя, стоит признаться, когда дело касалось книг, я очень редко потакал лени, потому знаю так много: знаю, что кожа лица молодой женщины на ощупь сравнима с лепестком прекраснейшей розы. Знаю, что пальцы пианисток гибкие и длинные, как струны. Знаю, что пение женщины сравнимо с перезвоном колокольчиков, а в иной раз, с шелестом травы, в уютный летний или весенний вечер, с притаившимся на мгновение, длящееся всего секунду, ветром. Так звучит миг без голоса. Миг пустоты. А в следующий миг пространство заполняется пьянящим, терпким, пряным вкусом вина.   Я многое познал из книг. Почерпнул важные сведенья, в первую очередь, для себя. И неважно, что та или иная книга - всего лишь выдумка такого же путешественника, как я. Я единственный в своей жизни, выбираю, во что мне верить и то, что я выберу, будет правильным для меня.   Из тех же книг я почерпнул, что в космосе царит невесомость. Я много не знал, того, что суще, и, признаюсь, от этого было легче. То, чего я не знал, не могло ворваться в мою страну грёз. Мои люди не заболеют болезнью, о которой я никогда не слышал.   Потому, как только мы оказались в космосе, я стал парить. Отстегнув ремни, я полетел по салону первого класса, ничем и никем не гонимый, кроме как самой мечтой.  - Но ты же не знаешь законов физики в космосе! - Крикнул мне вслед Рауль.  - Я знаю, что в космосе не действует сила тяготения Земли, - отвечаю я и заливаюсь сильнейшим хохотом. По очереди мои спутники отстёгивают ремни безопасности и присоединяются ко мне.   Так мы летаем, пока не настигаем саму красавицу Луну.  Мы выходим из самолёта и происходит что-то, чего ещё никто не видел, чего никто не знал и никогда не познает. Этот миг, его надо просто почувствовать, уловить.  Я вспоминаю прекрасные строки ...: