Ученый медленно поднял лицо на программиста, кривая улыбка, сполохи красного и синего, блестящие глаза.
– Браво, коллега. Браво! Сейчас вы демонстрируете прекрасный пример паттерна замещения.
– Поясните? – черный силуэт азиата скользнул на шаг ближе, как хищный зверь за кустом, подбирающийся к первобытному охотнику. – Не совсем понимаю что-то.
Он – сама чернота, будто кто-то вырезал его фигуру из пространства.
– Разумеется, – Проф тоже поднялся на ноги и теперь стоял точно напротив Флегматика.
Сияющая форма, наполненная красным и синим светом.
– Ваш Сю Хао существует только в вашей голове, потому что он нужен вам. Ваша нервная система бунтует настолько сильно, что только наличием смертельной опасности вы можете объяснить свое состояние, и вы пытаетесь найти причину вашего состояния. А когда причина не находится, вы сами создаете ее.
– Чушь! – текущий шажок вперед.
– Вы сами придумали вашего чертова демона! И все эти безумные видения.
– И зачем же, позвольте узнать?
– Чтобы отгородиться от куда большего кошмара, друг мой, настоящего кошмара, который ваш разум попросту не способен принять. Примитивный человеческий разум бежал от него еще сотни тысяч лет назад, потому что эта простая мысль страшнее самой жуткой фантазии. Ведь куда больше демонов и чудищ человек боится достоверно узнать, что там, – палец Профа ткнул в потолок, – там ничего нет. И никого, кроме нас. Что мы – одиноки во всей вселенной.
– Замолчите, лао ши.
– Ни богов, ни демонов! Ни других разумных – только бесконечная пустота! Мы можем слать сигналы во все стороны, можем молиться, но ответа не придет никогда. Потому что мы – одни. Вообще одни.
– Замолчите!!
– Это путешествие было последней надеждой. Если подпространство – пусто, значит, искать больше негде. И оно – пусто. Ни космических кораблей, ни сверхъестественных существ. Мы – одни в пустоте. Нам никто не ответит из космоса. А после завершения жизни не будет ни рая – ни ада, ничего не будет. Мы конечны и смертны. Вот от чего вы защищаетесь этими своими кошмарами!
Казалось, Флегматик взорвется, но он только замер в какой-то перекошенной неестественной позе, так и не дойдя до стола. Будто он попросту сломался. Так и было, наверное. Хорошо, хоть лица его в темноте не видно.
М]еня трясло, будто от температуры. Я попросту не понимал, что сейчас делать? Встать? Сесть? Лечь и сдохнуть? Или разреветься от ужаса, будто бы мне семь лет.
Больше никого нет. И ничего нет.
Я закрыл глаза, чтобы не видеть хоровода багровых теней, уронил голову на руки и буквально обнял стол. Холодный гладкий пластик – вот и все, что осталось в мире, и я держался за него, как за спасательный круг. Пока чувствую щекой столешницу – я жив.
– Сю Хао – жрет души, – монотонно бубнил азиат где-то там, где не было уже ни столов, ни реальности, – вытягивает их из еще живых тел. Из костей делает свирели. А мы сами прыгнули ему в пасть…
Программист тихо принялся напивать что-то заунывное на чужом языке. Медленное и ритмичное…
А потом раздался грохот и возня.
Я понял, что снова задремал. Встрепенулся, остро, до слез надеясь, что снова лежу на своей полке… Черта-с два. Открывшаяся картина была совершенно безумной в тусклом свете красных ламп.
– Что ты делаешь?.. – только и прошептал я.
Но ОТул, только что треснувший Профессора по голове все теми же клещами, которыми не вытаскивал осколок из плеча Флегматика, оставил вопрос без ответа. Он тащил обмякшее тело ученого со стула, схватив подмышки. Очки нелепо съехали на бок, а на шее – струйка крови, будто сбившийся на бок экзотический галстук-шнурок.
– Одного нужно отдать, – процедил техник сквозь зубы, сверкнувшие красными бликами в багровом освещении.
Красные зубы, красные глаза, и светящийся тем же кровавым оттенком форменный костюм. А кожа на их фоне – вовсе кажется черной. Я сам не понял, как включил фонарь, и узкий белый луч в ужасе заметался между гротескными фигурами.
– Вы с ума сошли?!
– Иначе все сдохнем!
– Но… Мы же цивилизованные…
– Ха! Цивилизация и гуманизм – это до третьего вечера, когда ты лег спать голодным. А то и раньше. А щас на карте – выживание. Пошел ты, Микки, ясно? Просто отвали и не мешай. И твои ручки будут чистенькими.
Флегматик тем временем без малейших возражений открыл стенд со скафандрами, все четыре – по количеству членов экипажа – висели на местах, не использованные. Азиат сорвал ближайший со стенда и на крючке осталась болтаться ядовито-желтая пластиковая бирка. Пломба – гарантия того, что скафандр не вытаскивали до того. «№4. Flyer Dream Suit. Mark-2» – жирные черные буквы и следом несколько японских иероглифов.