А потом я увидел нечто.
– Подожди-ка… – я подскочил к стенду, снова распахнул прозрачные дверцы. – Стойте же! Посмотрите!
ОТул не двинулся с места, а вот Флегматик обернулся.
– Не понимаю…
На перекладине с оставшимися тремя скафандрами болтались пять желтых бирок.
Пять.
Пустых.
Пломб.
А потом я прозрел. И всему безумие нашлось очень простое и разумное объяснение. Каждой ненормальной мелочи.
Галлюцинации из-за посттравматического синдрома, как и определил искин. И совершенно понятно, какое это было травмирующее событие. И почему мы стерли видео с камер и логи наблюдательных систем. И почему на ОТула такое сильное впечатление произвела обычная кружка. И почему я сам не в силах смотреть на полку над собственной. И что это был за заяц на борту с женскими губами. И главное – куда он (она? они?) делся потом.
Пять желтых бирок объяснили все.
Бездна была не снаружи. Она была внутри. В нас самих.
– Не понимаешь? – взвизгнул я, пиная от бессилия стекло отсека для скафандров. – Так включи, блин, свой мозг! У нас двойные каюты, двойные кресла! У нас непонятно чьи вещи по кораблю разбросаны! Посттравматический синдром! Ха! С чего бы это, действительно!
– Прекрати, сяо хо-цзы! – прикрикнул Флегматик, встряхнув меня за плечи.
– Да мы, походу, уже четверых по дороге до Марса наружу так же выкинули! – орал я в лицо азиату, чувствуя, как вязкая слюна вылетает изо рта при каждом слоге. – Вот откуда тут неопознанные вещи! Вот почему ты стер логи! Не было никакого демона! Не было – это просто психоз. Боже мой, мы поехали крышей и сами уби-и-и-или и-и-их… А тепе-е-ерь… Тепе-е-ерь…
– Если мы выжили в прошлый раз, избавившись от кого-то – это сработало, – негромко проговорил Флегматик, – сработало. Мы живы. Значит сработает и в этот раз.
Я сполз по дверце отсека на пол, хватаясь за голову, вцепившись в волосы скрюченными пальцами. Они не понимают.
Тем временем коллеги, не говоря ни слова, принялись упаковывать в скафандр тело Профессора.
– Это безумие… Проф – прав. Во всем, с самого начала. Вот тебе и разумное объяснение всему. Спятивший экипаж. Боже. Неужели вы вот так его вышвырните в космос, а? Прошу вас! Послушайте!
– Ты сам слышал Сю Хао. И не вздумай отрицать.
– Да этого – нет!! – заорал я. – Никакого Сю Хао! У нас – коллективный психоз! А вы! Вы убьете его! – лепет пацана, не больше.
– Почему – убьем? – безо всяких интонаций возразил азиат, помогая ирландцу. – У него есть шанс, и на шесть часов кислорода. Не меньший шанс, чем у нас, я бы так сказал, сяо хо-цзы.
Мужчины не слушали никаких уговоров. Словно уже и не люди были, зверье. По лицам пробегают красные сполохи аварийного освещения. Гротескные маски. Расчерчивают светящимися линиями. Не видишь кожи – только узор из красных световых пятен, перетекающих при любим движении. И все течет и беспрестанно изменяется. Словно бы лиц у них вовсе нет, есть только пустая форма, в которую вливаются сгустки света, заполняя, создавая нечто чужеродное, неестественное.
Потому что в демона снаружи верить проще.
Зашуршала гремучей змеей герметизирующая молния, загорелись зеленые индикаторы на шлеме. И я не очень хорошо помнил этот момент, кажется, я хватал ученого за скафандр, а меня тащили, а я упирался. И кричал что-то, называл коллег суками последними. Что-то такое было. Или не было. Там уже невозможно было отличить сон от реальности.
Воображение нарисовало картину так, словно бы я видел все наяву: снова открытый купол, я таращусь в бездну, а та затягивала в себя фигурку в белом скафандре. А потом диафрагма закрывается, потому что оно не хотело, чтоб люди видели, что оно дальше сделает с оставшимся.
Боже, только бы он был без сознания! Только бы не пришел в себя, когда…
Нет-нет-нет. Молчи. Не смей об этом думать. Никогда не смей.
Потому что там, на Земле к космодрому придет молодая и очень красивая девушка, умная, как Профессор и с его глазами, только молодыми. И она будет плакать. И я всегда буду знать, что виноват.
Только столь яркая картина – отчаяние – и придала сил. Я поднялся на ноги, добрел ощупью до стола, но вместо пластика пальцы в темноте нащупали нечто холодное. Металлическое.
Клещи.
Ирландец бросил их валяться тут.
Эй, наблюдатель? Ты же еще тут? Тогда смотри. Потому что я, не собираюсь этого допустить, слышишь? Не собираюсь. Я – хороший человек. Поступлю правильно, черт побери, как мужчина. Я. Хороший. Человек. Смотри, наблюдатель!