В пользу идеала вечной новизны свидетельствует знаменитая теорема Курта Геделя, доказывающая, что в области математики существует неисчерпаемый ресурс новизны — истинные теоремы, истинность которых невозможно вывести из предшествующих рассуждений. Предположим, что, как бы сильно ни изменялись наши знания о физическом мире, основные природные процессы все же имеют математическую форму. Тогда и вся вселенная может обладать этим свойством неисчерпаемости[27].
Но здесь скрывается неприятная загадка. Вселенная может переживать вечное обновление двумя путями — прогрессивным и стационарным. В случае прогресса имеется стрела времени, направленная в сторону большего успеха, так что вселенная в определенном смысле становится со временем все лучше и лучше (она все более усложняется, переживания разумных существ становятся все богаче, приятнее и т. д.). Этот сценарий «все выше и дальше» заставляет предположить, что мы, люди, странным и отчасти обескураживающим образом находимся почти в самом начале (явно весьма несовершенном) бесконечного космического пути прогресса. Если мы принимаем простейшую модель единой вселенной, в которой большой взрыв обозначает начало времени, получается, что люди занимают временную нишу близко к началу великого путешествия, тогда как бесконечное число других разумных существ наслаждается гораздо лучшим положением дел в неограниченном будущем.
Другая концепция — некое стационарное состояние (например, мультивселенная с большим количеством «Больших взрывов», но без начала и конца для всего ансамбля в целом) — означает, что мультивселенная движется «в никуда», проходя все возможные состояния случайным образом, без направленности, предназначения и цели. Отдельные вселенные (или сообщества, или существа) могут жить с сильным ощущением своей цели, но у всего комплекса в целом конечной цели нет. Случайно выбранная вселенная (например, наша) обнаруживает все виды живых существ, получающие все виды впечатлений, но никакой системы в этом нет. Это противоречит и традиционной иудео–христианской линейной модели истории как процесса, направленного к чему‑то (то есть божественного замысла, осуществляющегося в истории), и индуистским и языческим концепциям цикличности, но по крайней мере имеет преимущество некоей «возвышенной бесцельности» по сравнению с нигилистической абсурдностью.
4.6. Фундаментальное противоречие
Полагаю, в наше время не существует правдоподобной космологической модели, удовлетворяющей два широко распространенных, но, по–видимому, конфликтующих желания: видеть во вселенной конечное предназначение и цель и знать, что ее увлекательное путешествие продлится вечно. Это фундаментальное противоречие между прогрессом и вечностью пронизывает всю историю религий и разрешается в классическом христианском богословии, например, тем, что Бог (и, возможно, рай) вообще выносятся за пределы времени[28]. Таким образом, вечность понимается не как бесконечная продолжительность времени, но как отсутствие времени вообще.
В этом эссе я постарался показать, что люди воспринимают те или иные космологические модели как привлекательные или отталкивающие в зависимости от особенностей своей личности и культуры, в которой они воспитаны. Быть может, будущие поколения людей (или, возможно, уже существующие инопланетяне) будут воспринимать космологию совершенно по–другому. Могут существовать (даже на Земле) общества, радующиеся перспективе космической тепловой смерти и вечной темной пустоты или с надеждой ожидающие уничтожения в «большом схлопывании» (которое по крайней мере представляет собой быстрый и достойный конец). Мы можем также когда‑нибудь обнаружить, что время — это вовсе не фундаментальная физическая величина, а эмерджентное свойство некой более глубокой структуры [2]. Быть может, поскольку упомянутое «противоречие» между временем и вечностью вытекает из специфических тревог относительно времени, свойственных нашему виду, открытие, что время — это лишь вторичный феномен, радикально изменит наши представления о мире вместе с нашими надеждами и страхами.
27
Фримен Дайсон рассматривает теорему Геделя о неполноте как благую весть, свидетельствующую о том, что вечная новизна во вселенной возможна.