Указания на непрерывность мы встречаем и в новозаветных описаниях Царства Божьего, и в церкви: «новое творение» будет включать в себя людей–в-сообществе и их этические взаимоотношения. Есть здесь и указания на прерывность: в Царстве Божьем будет «невозможно грешить» в сравнении со здешним миром, в котором «невозможно не грешить», используя формулировку Августина.
Указания на непрерывность вытекают из проблемы личной идентичности в промежутке между смертью и всеобщим воскресением: как Павлово сравнение с семенем (1 Кор 15:35 и далее), так и численная, материальная и/или формальная непрерывность между смертью и всеобщим воскресением в христианской мысли на протяжении истории [35, 84]. Указания на прерывность имеются также в четырехчастных противопоставлениях Павла (1 Кор 15:42 и далее).
Далее рассмотрим эпистемологически «первичные» элементы непрерывности, двигаясь «вниз по ступеням». Какие предварительные условия делают возможными элементы, перечисленные выше? Оставим в стороне многочисленные уровни социологического, психологического, нейрофизиологического порядка и обратимся непосредственно к физике. Итак, мы ищем элементы физического мира, служащие предварительными условиями для элементов непрерывности в повествованиях о воскресении. Центральная тема человеческого опыта — время, следовательно, мы вправе ожидать, что время, как оно понимается в физике, является не только характеристикой нашей вселенной, но каким‑то образом будет характерно и для нового творения. Однако можно ожидать, что в новом творении наш опыт времени не будет больше омрачен скорбью о прошлом и неуверенностью в будущем. Таким образом, в преображении появляется и элемент прерывности. Также можно указать на онтологическую открытость как необходимое предварительное условие для того, чтобы личности–в-сообществе свободно взаимодействовали друг с другом в любви, — возможно, это тоже элемент непрерывности в преображении вселенной. Другие примеры включают в себя онтологическую взаимосвязь/цельность, роль законов симметрии/сохранения и так далее [150].
Хотелось бы также отметить уникальную роль, которую играет в этом сценарии математика. По–видимому, математика станет элементом непрерывности, лишенным (по крайней мере, так кажется) всякой прерывности. Эта роль, очевидно, будет включать в себя как а) общие теоремы, доказательства, открытия, так и б) специальные области, например фракталы или трансфинитную алгебру Кантора [80].
Следующим шагом должно стать воссоздание в свете этих аргументов целостной христианской эсхатологии. Здесь приобретают особую важность ориентиры 2–4 и 7. Из‑за понятных ограничений по размеру статьи я не стану воспроизводить эту реконструкцию здесь, а вместо этого перейду непосредственно к разделу, посвященному БИП —> НИП [151].
17.5.2. БИП—> НИП: новые исследования в физике и космологии
Как мы указывали выше, в ориентире 8, шаги 1–3, наша основная проблематика включает в себя второй набор подходов: каким образом пересмотренная эсхатология, в которой существующая вселенная как творение должна преобразоваться в новое творение, ведет, в свою очередь, к пересмотру философии природы, критериев выбора теории из имеющихся научных теорий или к созданию новых научно–исследовательских программ? Этим вопросам, основным для моей статьи, я и посвящу оставшиеся ее разделы.
Перед нами, очевидно, процедурная проблема. Текущая эсхатология пока что не перестроена. Что мы можем сделать сейчас? Можно взять за исходную точку более ограниченный подход: начать с существующей эсхатологии и с элементов непрерывности, прерывности и предварительных условий, перечисленных выше, и посмотреть, что они дают для НИП. Для целей нашей статьи я выберу тему, по–видимому многообещающую для физики: время.Итак, начнем с богословского понимания темы «времени и вечности» — locus classicusтого, как богословие рассматривает время [152]. Далее мы рассмотрим следствия, которые могут вытекать из этого понимания для современной физики и космологии. При этом мы будем искать такие элементы времени, которые, существуя в текущей вселенной, составляют элементы непрерывности или прерывности в отношении эсхатологического преображения мира. Это, в свою очередь, ведет нас к интересным вопросам о том, как работает с этими аспектами времени физика. Кроме того, мы подумаем о том, имеются ли в мире другие аспекты времени, которых физика не замечает, но которые должны существовать с точки зрения эсхатологии, и будет ли плодотворно для физики обратить на них внимание. Наша цель — разработать конкретные предложения по возможным направлениям научно–исследовательских программ в области физики [153].
17.5.2.1. Вечность и время в новом творении
Среди современных богословов [154]широко распространено мнение, что вечность представляет собой не просто безвременность или бесконечное время, но более глубокое понятие времени. В сущности, вечность — источник и того времени, какое известно нам сейчас, и того, что ждет нас в новом творении. Вечность — источник и конечная цель времени. Барт называет ее «сверхвременной», Мольтман — «будущим будущего», а Питерс описывает будущее как то, что приходит к нам (adventus), а не просто то, что приносит нам завтрашний день (futurum). Панненберг говорит, что Бог пролептически действует из вечности: Бог дотягивается до времени, чтобы искупить мир, особенно в жизни, служении, смерти и воскресении Иисуса. При таком подходе отношения между «временем и вечностью» строятся по модели отношений конечного и бесконечного. Бесконечное здесь — не отрицание конечного (как при подходе, когда вечность рассматривается как отсутствие времени); вместо этого бесконечное включает в себя конечное, однако неизмеримо его превосходит.
Понимание вечности включает в себя по меньшей мере пять отдельных тем:
• со–присутствие всех событий: различные события, происходящие во времени, тем не менее оказываются современными друг другу без уничтожения или соподчинения их различий;
• «текучее время»: каждое событие имеет структуру «прошлое/настоящее/будущее» (пнб), часто описываемую как «стрела времени»;
• продолжительность: каждое событие имеет как объективную, так и субъективную временную плотность; события не являются одномоментными, каждое из них имеет свое прошлое и будущее;
• пролепсис: будущее уже существует и действует в настоящем, оставаясь будущим;
• глобальное будущее: существует общее будущее для всего творения.
17.5.2.2. Непрерывность, прерывность и их условия относительно времени
Время нынешнего творения характеризуется двумя из перечисленных пяти тем:
• «текучестью» и
• продолжительностью.
Таким образом, текучесть и продолжительность времени являются элементами непрерывности, которые сохранятся и в грядущем творении. Ориентиры 5 и б подсказывают нам, что вселенная включает в себя «трансцендентальные» условия и для развития остальных тем, присутствующих в новом творении, а именно:
• соприсутствия;
• пролепсиса;
• глобального будущего.
Для начала я сосредоточусь на проблеме «текучего времени». Преображение в этой области включает в себя и некую тонкую непрерывность. Позже я вернусь к соприсутствию, пролепсису и глобальному будущему.
Сочетание текучего времени и соприсутствия в вечности нового творения указывает на то, что его временной модус будет включать в себя истинную ценность времени: уникальность каждого события, отчасти обусловленную его уникальным расположением в цепи событий прошлых и грядущих. Текущее событие «актуально»; события прошлого в отношении к настоящему «определенны, но больше не актуальны»; события будущего по отношению к настоящему «потенциальны и неопределенны». Я назову это свойство «негомогенной временной онтологией» текучего времени и упомяну в этой связи структуру «пнб», часто описываемую как «стрелу времени». Однако структура времени в нашем мире включает в себя и трагический, болезненный, экзистенциальный момент потери: недостаток «соприсутствия», иначе говоря, изоляцию каждого текущего события и недостижимость иных событий в их актуальности из текущего события в его актуальности. Пространство мира мы обычно воспринимаем как «одновременное» (разумеется, с учетом специальной теории относительности) [155], что означает, что события, разделенные «расстоянием», тем не менее разделяют между собой общее настоящее; однако события прошлого и будущего никогда «одновременными» не бывают. В этом смысле течение времени, которое нам известно, является «нарушенной», или «искаженной», формой истинного течения времени, ожидающего нас в вечности, где характеристика «соприсутствия» позволит нам испытывать все события вместе, несмотря на сохранение ими своего отдельного временного характера (уникальных наборов «пнб»). Можно сказать, что в новом творении «текучесть» и «соприсутствие», функционируя вместе, создают истинную временную структуру, которую Боэций называет «одновременным присутствием ничем не ограниченной жизни». Таким образом, в новом творении «текучесть» охраняет «соприсутствие» от соскальзывания в «без–временность», а «соприсутствие» охраняет «текучесть» от превращения в поток изолированных моментов.
152
Рассмотрение темы «времени и вечности» особенно удобно для нашей задачи, поскольку большинство современных богословов выстраивают свою эсхатологию в контексте творения из ничего. Таким образом, большая часть того, что они говорят о «времени и вечности», применима к вселенной, как она есть (то есть как творению), но не к тому, какой она должна стать (то есть как «новое творение»).
153
Можно сформулировать ту же мысль по–другому: спросить, какова станет научная концепция природы, если мы возьмем ее не из существующего сейчас богословия творения, а из эсхатологической идеи «нового творения», и какое влияние она окажет на науку.
154
Полезные обзоры по проблеме «времени и вечности» у тринитарных богословов см. у Питерса [74] и Расселла [81].
155
Снова повторю, что в нашей будущей работе все это должно быть перестроено «релятивистски корректным образом».