себя, чувствуя, как краска стыда
расползается по щекам, как
растекается по шее. В глазах
защипало.
А плитка на полу белая, ровная, с
серыми вкраплениями. Туфли
Михаила блестят так, что в них
можно смотреться, словно в
зеркало.
- Здравствуйте, Вероника.
Голос мягкий, но глубокий. Он
завораживает, его хочется слушать
и слушать. А как он ругается таким
голосом? Может быть он и не орёт
вовсе, а просто выговаривает,
спокойно, внушительно.
- Как вы себя чувствуете? – он
проговорил это так, будто бы ему не
всё равно, будто бы действительно
интересовался моим здоровьем.
- Хорошо, - ответила я. Кожа
нестерпимо горела. Казалось, что
быть краснее, чем я сейчас просто
невозможно.
Психологи советуют:
« Чтобы избавиться от смущения и
перестать краснеть, необходимо
вспомнить что- то смешное. Если же
это не помогло, попробуйте
составить план на ближайшие
несколько часов. Мысли об
обыденных делах вернут вам
душевное равновесие».
Вот только ничего смешного в
голову не приходило, а дел у меня
никаких не намечалось.
Я уж было хотела вежливо
распрощаться и подняться в номер,
чтобы поплакать в подушку, как
Михаил произнёс:
- Ну, если ваше здоровье в порядке,
предлагаю покататься на лыжах.
Странный тип. Ему что, пригласить
некого? К чему ему девчонка, да
ещё и не совсем красивая. Может,
до него дошло, наконец, кто мой
папа? Откажусь. Во- первых- я не
люблю ни лыжи, ни коньки, ни
санки. Во-вторых – с какой это
радости я буду гулять с незнакомым
парнем, гораздо старше меня. Мама
и папа не одобрят подобной
выходки. Да и о чём мне,
школьнице с ним разговаривать?
- Спасибо, - ответила я. – Но мне
сейчас не до этого. Я поссорилась с
лучшей подругой, и у меня совсем
не то настроение.
- Вот мы и поднимем ваше
настроение.
Парень явно не собирался
отступать. А вдруг он маньяк?
Хотя, если бы он был маньяком, то
воспользовался ситуацией ещё
вчера, не тратя время на уговоры.
- Вы только не обижайтесь, - начала
я как можно твёрже и решительнее.
Если буду мяться и мямлить, он
решит, что я набиваю себе цену или
просто стесняюсь. – Юная девушка
в компании взрослого мужчины
будет смотреться как - то
предрассудительно, не находите?
Мы с вами едва знакомы,
беседовать нам не о чем. Подругу
вы мне заменить не сможете, так
что в прогулке, на которую вы меня
зовёте. смысла не вижу.
Михаил склонил голову на бок,
улыбка стала ещё шире, а в глазах
заблестели смешинки. Да он же
умиляется мной, как младенцем или
беззащитным котёнком. Вот- вот
погладит, почешет за ушком или
начнёт сюсюкать дурацким
голосом, каким обычно говорят с
малышами.
Спина моя продолжала хранить
тепло его прикосновений, будто бы
большие горячие ладони
синеглазого до сих пор
прохаживались вдоль
позвоночника.
-Вас останавливает только это? –
Михаил взял меня под локоть,
осторожно, мягко, словно опасаясь
напугать, и повёл
к лифтам. – Осуждающих взглядов
со стороны отдыхающих бояться не
стоит. Во- первых - здесь курорт, и
каждый отдыхает так, как ему
вздумается. Ну, а во- вторых – чем
тебе могут навредить мысли
незнакомых людей? Что касается
нашего общения, поверьте мне, я
человек разносторонний и могу
быть довольно интересным
собеседником.
В лицо мне вновь бросилась краска.
Ну вот, обидела человека. А ведь он
спас мне жизнь, могла бы и по
вежливее отказать. Ведь этот
парень- не Ожегов, сейчас уйдёт и
всё. А мне не хочется, чтобы он
уходил, по крайней мере прямо
сейчас. Да и показаться в его глазах
невоспитанной хамкой тоже не
улыбается.
- Простите, - начала мямлить я, а
уши и щёки пылали адским огнём,
вот- вот задымятся. – Я не это
имела в виду. Просто мне будет
тяжело поддержать беседу с таким
взрослым человеком.
Михаил, наконец, рассмеялся. И
мне, от чего- то показалось, что смех
его напоминает далёкие раскаты
грома. Рука мужчины легла мне на
темя, потом опустилась на затылок.
- Да я не обижаюсь, Вероника.
Я застыла, затаила дыхание, чтобы
не разрушить, не спугнуть то
удивительное ощущение тепла,
какой- то беспричинной светлой
радости, лёгкости. Да что же это
такое? Глупо я должно быть
выгляжу, вся красная, с безумным
блестящим взглядом и блаженной
улыбкой от уха до уха.
- А про подругу я вообще ничего не
понял, - Михаил продолжал, как ни
в чём ни бывало. – Зачем кого- то
кем- то заменять? Она это она, а я –
это я. Ты приехала отдыхать, мне
пришлось остановиться здесь по
работе. У нас у обоих появилось
свободное время, так почему бы его
не потратить? Посмотри, какая
чудесная погода, какой белый и
пушистый снег, свежий воздух,
пропитанный ароматами сосен.
Разве не преступление оставаться в
такой замечательный день в
номере?
Мы вошли в лифт. Узкая железная
коробка несла нас вверх, на гладкой
панели высвечивались красные
цифры. Второй этаж, третий,
четвёртый…
А что я, собственно, теряю? В конце
концов на Аришке свет клином не
сошёлся. Заняться мне всё равно не
чем, не дружбу же нашу оплакивать,
в самом деле? Погрустить я ещё
успею.
Родителей рядом нет,
следовательно, осудить они меня не
смогут, одноклассники, как
выяснилось, меня терпеть не могут
и только обрадуются тому, что я
запрусь в своей комнате. Ну уж нет,
я приехала сюда отдыхать, а значит
буду отдыхать. И пусть все эти
Светки, Аришки и Алёнки лопнут
от зависти, глядя на то, какого
парня мне удалось подцепить.
Мой этаж шестой, а Михаилу нужно
подниматься дальше. Мы
договариваемся встретиться в холле
возле стойки администратора, и
Миша машет мне рукой.
Серебристые створки лифта
закрываются и отделяют нас друг
от друга. Я спешу в свою комнату,