платит налоги в королевскую казну.
А ты решил, минуя службу
поставок, притащить человека, да
ещё, как я понимаю, скрыть это ото
всех. Знаешь, Харвальд, это Его
величеству явно не понравится.
- И ты мне о налогах? – вздыхает
ветер. – Вы, верно, сговорились. Не
волнуйся, милая Асиль, за моё
новое изобретение король мне
половину страны отпишет, не то что
позволит иметь источника, пусть
даже контрабандного.
- Дурак! – капельки застучали ещё
чаще, ещё звонче. – Это не просто
девчонка из толпы людишек, она
связана с СГБ. Ей под кожу плеча
вживили чип, который указывает её
местонахождение. Новое
изобретение Человеческого
государства. С помощью этой милой
штучки СГБ может отдавать любые
приказы, и носитель чипа
выполнит их беспрекословно. В бой,
так в бой, суицид- без проблем,
убийство собственного брата –
пожалуйста. Чипы вживляются не
только государственным
служащим, но и членам их семей. Я
тебе больше скажу, эта дрянь и
провоцирует приступы.
- Для этого я и перетащил девочку
через портал. Я увидел, что её аура
истончена, посмотри, насколько она
тусклая, и эти бурые вспышки… По
моим подсчётам девчонке осталось
от силу два года, а потом- смерть.
Мне нужна твоя помощь, исцели её.
И пусть она навсегда останется
здесь, отрезанная от своей родины,
друзей и родных, но живая.
- Ладно, но ты мне будешь должен.
Постараюсь восстановить её ауру и
извлечь высокотехнологичную
пакость. Только с истериками этой
малышки разбирайся сам. Ну вот,
заболталась с тобой, девчонка
начала просыпаться. Придётся
вновь погружать её в сон.
Звон капели превратился в шум
дождя, не промозглого осеннего, а
тёплого, пробуждающего к жизни,
успокаивающего, исцеляющего.
* * *
Проснулась я от ослепительно-
яркого солнечного света бьющего в
лицо. Открыла глаза, зажмурилась
вновь, довольно потянулась. Всё
моё существо наполняла какая- то
энергия беспричинной радости. Так
чудесно я себя не чувствовала уже
давно, с раннего детства. И вот
таких пробуждений, как это, от
солнца, свежего ветерка,
проникающего сквозь приоткрытое
окно, у меня тоже давно не было, с
тех самых пор, как умерла бабушка,
и меня перестали возить в деревню.
Лёгкая дымка сна развеивалась,
истончалась под напором света и
странных звуков, доносящихся с
улицы. Звуки пробуждали в памяти
что-то далёкое, давно позабытое,
всё из тех же детских лет. Я
распахнула глаза и поняла, что
комната мне не знакома. Огромная
кровать, занимающая почти
половину помещения, небольшой
стеклянный столик, шкаф и
панорамное окно во всю стену,
задёрнутое лёгкой белоснежной, с
серебристым отливом, занавеской.
Всё такое воздушное, струящееся,
невесомое, словно сотканное из
облаков.
Так, и где это я нахожусь? Комната
не походила ни на мрачные
тюремные застенки, ни на
бандитский притон. Да и не так уж
я много выпила вчера, чтобы,
хорошенько похулиганив, оказаться
в полиции или в гостях у
преступных элементов. И что с
моей рукой? Повязка довольно
плотная, водонепроницаемая, из
какого –то странного материала.
Рана под ней не болит, лишь зудит
немного. А как я эту рану
получила? Порезалась? Ударилась?
А может меня хотели убить? Нет.
Глупости! Сейчас я такого себе
напридумываю.
Хорошо, начнём с другой стороны.
Вчера пришёл Миша, мы
разговаривали, пили вино, а потом
мне стало плохо. Наверное, накрыл
очередной приступ. Я просыпаюсь в
незнакомом месте… Больница, вот
что это! Хорошая,
комфортабельная больница для
высокопоставленных граждан
Человеческого государства и их
семей.
Я подошла к окну и не смогла
сдержать вздоха удивления. За
окном раскинулся зелёный луг,
усыпанный мелкими бледноватыми
цветами. Луговая трава пахла
пряно и сочно. С лева и с права,
окутанные голубоватой дымкой,
высились горы, а впереди, дрожало,
пенилось, блестело, в лучах
полуденного солнца, море. И над
этой бирюзовой гладью, что
сливалась с линией горизонта. в
пронзительно- синей небесной выси,
парили чайки, крикливые,
счастливые и свободные.
От насыщенного солёного морского
запаха, от благоухания луга слегка
закружилась голова.
Точно! Меня отправили в
санаторий Синеморска, как тогда, в
детстве. Когда у меня начались
приступы эпилепсии, родители
встревожились ни на шутку. Отец
вытребовал путёвку у первого
секретаря, который, если верить
папе, берёг её для своей
племянницы. И вот я опять на
море. Но где же родители? Может
беседуют с врачом?
Отойдя от окна, я направилась к
незаметной двери, которая, скорее
всего, вела в ванную.
Да уж, убираются здесь
качественно. Белоснежная
сантехника сияет чистотой, светло-
голубой кафель натёрт до блеска.
На полочке навесного шкафчика я
нашла запакованную зубную щётку,
несколько баночек с гелем для душа
и шампунь, на крючке голубое
пушистое полотенце. Вот так
сервис! Четырнадцать лет назад мы
со своим приезжали. Мама тогда
возмущалась и пилила отца за то,
что он не предупредил, кто едет, и
что теперь из за него приходится
тащить чемоданы с постельным
бельём, полотенцами и средствами
личной гигиены.
Приводя себя в порядок, я думала о
том, в чём выйти из палаты. Моя
ночная сорочка для прогулок по
коридорам санатория, явно не
подходила. Если меня привезли
сюда в срочном порядке, то одежду
наверняка взять не догадались, а
если и прихватили что - нибудь, то
не в вязаных свитерах же мне
щеголять в такую жару.
Выйдя из ванной, я направилась к
шкафу, в надежде отыскать хотя бы
халат. Но халата я в шкафу не
нашла, зато обнаружилось
несколько платьев, лёгких,
полупрозрачных, невесомых,
четыре комплекта нижнего белья,
несколько пар обуви, и всё моего
размера. Когда родители успели