купить эти вещи? А, может быть, я
в коме пребывала, и сейчас не
первое января, а, предположим,
девятое марта? И вообще, что
случилось с фантазией моей
мамочки, вся одежда либо голубая,
либо серая? Если мне не изменяет
память, сейчас в моде розовое. Вот
только я моде никогда не следовала,
считая это ниже своего достоинства,
одеваться так, как все.
Покрутившись возле зеркала в
обновках, я отправилась на поиски
родителей.
Небольшой , выдержанный в тех же
серо- голубых тонах , как и всё
здесь, коридор вывел меня к двери,
за которой что-то аппетитно
скворчало. Потянув ручку на себя,
я почувствовала, как в нос мне
ударил запах жаренной рыбы,
специй и овощей. Желудок тут же
требовательно заурчал, напоминая
своей хозяйке о том, что в
санаториях пациентов обязаны
кормить.
Переступив порог и пройдя в глубь
помещения, я увидела довольно
странную картину. У плиты, в
фартуке, с деревянной ложкой в
руке стоял Миша.
Солнце, проникающее сквозь
тонкие полоски жалюзи,
расчерчивало его широкую спину и
русые волосы, забранные в хвост,
золотистыми линиями.
- Садись, - сказал Миша, указывая
кивком на высокий стул возле
небольшого столика. – Скоро будем
завтракать.
Мне ничего другого не оставалось,
как пройти, отодвинуть стул и
усесться. Крики чаек, доносящиеся
с улицы и шелест, растревоженной
ветром листвы, сливались с
шкварчанием сковородки.
- Что с моей рукой? – спросила я то,
что показалось мне важнее всего. –
Откуда эта повязка?
- Всё нормально, завтра уже можно
будет снять. Тебе стало плохо в
Эвильской гостинице, ты помнишь?
Ты упала и порезалась о край
стеклянного столика. Пришлось
немного тебя подлечить.
Миша поднёс ложку ко рту,
попробовал своё творение, за тем
добавил немного каких –то травок и
вновь принялся перемешивать.
- Ты готовишь? – мне не удалось
сдержать удивления. – Вот никогда
бы не подумала.
У нас дома готовила
исключительно мама. Отец считал
это чисто женским занятием и
никогда не помогал матери на
кухне. Он даже горничную
нанимать отказался, ведь жена
беспрестанно должна доказывать,
что не зря ест свой хлеб, который
зарабатывается непосильным
трудом мужа. Как- то мама
поставила на стол пригоревшие
оладьи. Отец не стал ругаться.
Поднимать крик по бытовым
вопросам он считал ниже своего
достоинства. Просто, когда эти
самые бытовые вопросы возникали,
слова отца начинали ложиться
тяжело, давя на плечи и голову,
делая тебя маленьким и
ничтожным. Отец велел маме
съесть всё, что она приготовила, не
запивая водой, а потом, не
разговаривал с ней три дня. Мне
тоже было запрещено говорить с
мамой, хотя, если честно, ей было
далеко не до разговоров. Все три
дня её тошнило, и она пролежала в
комнате, держась за больной живот.
- И что в этом удивительного?
Миша отключил плиту и водрузил
на стол блюдо с ломтиками
жаренной рыбы и кусочками каких-
то красных овощей.
- Ну, это женское дело, - пробубнила
я с набитым ртом, едва ни жмурясь
от удовольствия.
- А ещё какие дела ты считаешь
женскими?
- Уборку, стирку, походы в
магазин,- начала перечислять я,
пока не поняла, что голубоглазый
демон просто насмехается, кивая в
такт моим словам с самым
серьёзным видом.
Я резко замолчала и строго
взглянула ему в лицо. Мишка же,
улыбнулся солнечно, по-
мальчишески. И от этой улыбки
сладко заныло в груди, захотелось
провести кончиком пальцев по
контуру его губ, дотронуться до
милых ямочек на щеках. Но вместо
этого пришлось сжать в руке край
салфетки.
- Значит, все эти обязанности теперь
ложатся на твои плечи, -
проговорил он.
- Нет, нет, нет! – вскричала я, для
пущей убедительности мотая
головой.- Это обязанности жён, а я
просто гостья. Да и вообще, как мы
оказались в Синеморске?
Мне на мгновение показалось, что я
уловила тень облегчения на лице
Мише, будто бы он готовился к
тяжёлому разговору, но он, этот
разговор, по каким- то причинам,
откладывается.
- Здесь мой дом, а ты у меня в
гостях, - сказал Михаил.
Офигеть! Мы с Мишей здесь одни,
и никаких родителей, медицинского
персонала и в помине нет. Так, что
же это получается, меня Миша
переодевал? Блин! И как, в таком
случаи, себя вести?
- А никак, - тут же ответил
внутренний голос. – Делай вид, что
всё нормально. Тебя изнасиловали?
Нет! Сфотографировали для
порнографического журнала? Вряд
ли! Ну, не такое у тебя тело,
Краёвская, чтобы желание у
мужиков вызывать. Сушёная рыба
сексуальнее выглядит. Так, что
успокойся и улыбнись.
- Круто! – искренно восхитилась я.-
Так ты у нас богач, завидный
жених! И как долго можно
пользоваться твоим
гостеприимством?
Миша протянул руку, переплёл
свои пальцы с моими. И меня
накрыло лавиной нежности,
абсолютного доверия и
неудержимой радости. Брызги
солнца в его волосах, чарующая
синева глаз, полосы света на полу,
стенах и столе. Какое же это
счастье просто быть рядом, просто
держаться за руки, просто
чувствовать, как его кожа касается
твоей. Восхитительно, чудесно, но,
одновременно мало. И замирает
сердце, и мутиться рассудок, и
звенит от непонятного желания
тело.
- Я очень надеюсь, - голос Миши
завораживал, проникал в сознание,
почти усыплял. – Что ты захочешь
остаться здесь на правах хозяйки,
Вера.
- Не знаю, - пробормотала я
непослушными губами. – Я как-то
не готова, мне нужно подумать.
- А я тебя и не тороплю, - с этими
словами Миша отпустил мою руку.
Сладкий дурман развеялся.
Михаил, как ни в чём не бывало
вернулся к еде, я же погрузилась в
размышления.
Да, провести на берегу моря
несколько дней с Мишей- круто! И