интересно и предложит поработать
вместе. Наверняка об их
отношениях знал весь класс. Знал, и
в тайне посмеивался надо мной,
легковерной
дурочкой,
папенькиной дочкой. Так что же это
получается, я ничего не
представляю из себя, как личность?
Я никто без папы? Личная выгода
и страх перед СГБ- вот что держало
всех рядом со мной! Я никому не
нужна и никому не интересна!
Так я уже давно не рыдала. Взахлёб,
отчаянно,
потеряв
всякое
представление о времени и
пространстве. Из груди вырывался
протяжный тоскливый вой, тело
тряслось в ознобе.
Но нельзя же вечно сидеть в
кабинке, и я открыла дверь,
подошла к зеркалу и встала на то
же место, где недавно топталась
Светка. Из зеркала на меня глядело
жалкое существо с красными
глазами, в обрамлении припухших
век. Да уж, Аринка права, я далеко
не красавица. Меня и милой то
назвать нельзя. Мои волосы
отливают платиной? Кто это
сказал? Мама! А глаза мои лазурно-
голубые, фигура точёная, нос
тонкий, аристократический. Ох и
фантазёрка же моя мамочка! Какая
платина? На моей голове серые
тусклые пакли. Какая лазурь?
Взгляд мой невыразителен, а цвет
глаз- рыбий, никакой. А фигура?
Есть ли она у палки? Мои рёбра
безобразно выпирают,
подключичные ямки слишком
глубоки, а колени и локти острые,
просто кости, обтянутые кожей.
Стоит ли удивляться тому, что
Денис выбрал не меня, а красивую
Светку? А внутренний мир? Да
кому он нужен? Мои
однокласснички сейчас прыгают
под лязг и визг, целуются и трутся
друг о друга телами, бездарно
убивая время. И ни у одного из них
даже не возникнет мысли о том, что
вместо всего этого, можно посетить
филармонию и насладиться
классической музыкой. Обвиняю
друзей, теперь уже бывших, во лжи,
а сама то я честна перед собой? Мне
всегда хотелось выделиться, стать
лучше, быть во всём первой и в
учёбе, и в общественной жизни
школы, и в глазах родителей. Мне
нравилось, когда отец говорил:
- Наша дочь, не такая как все.
Всякие танцульки, наряды и духи
не для неё. Наша девочка серьёзна и
умна не по годам!
Я полюбила ходить с родителями в
филармонию, хотя порой мне и
хотелось на дискотеку, заставляла
себя читать тяжёлую классическую
литературу старого мира,
продираясь сквозь дебри
витиеватого языка, но, на самом
деле, с трудом сдерживалась, чтобы
не попросить у девчонок какой-
нибудь роман в мягкой обложке. А
все эти доклады, лекции? Всё это
делалось ради Дениса, ради его
внимания, его благосклонности, ну
и ради похвалы отца, конечно. Вот
только Денису оказалось это
ненужно, он выбрал Светку.
Больше не в силах находиться в
клубе, в месте, где все веселятся,
пьют, где нет никому ни до кого
дела, я, получив в гардеробе свою
шубку, выскочила на тёмную
морозную улицу.
Клуб располагался на цокольном
этаже гостиницы, и от меня
требовалось всего лишь подняться
на этаж выше, но я почему- то
побежала по присыпанной снегом
дорожке в густую тьму. Чем было
вызвано моё такое нелогичное,
можно даже сказать, глупое
поведение, объяснить не могу.
Может тайной надеждой, что кто- то
из одноклассников увидит меня в
расстроенных чувствах остановит и
пожалеет? Не знаю. Но я бежала,
стуча каблучками по асфальту,
глотая ртом колючий воздух всегда
холодной Эвилии, отдаляясь от
единственного источника света-
огромной вывески с названием
человеческой гостиницы, от людей,
в бездушные объятия чужого,
иноземного, хищного мрака.
Глава 4
Темнота впереди, темнота позади,
сверху и снизу. Куда пропали
сосны , пронизанные ледяным,
равнодушным лунным светом?
Почему не слышны отдалённые
звуки музыки, ведь я не успела
далеко убежать? Куда идти, если
вокруг лишь густая чернота, ни
звука, ни шороха. Почему исчезло
холодное звёздное небо? Где
жёлтый, как ломоть сыра серп
луны, в свете которого искрился
снег? Попыталась крикнуть, но
голос потонул, словно в вате. Я
будто оглохла и ослепла. Лишь
крепче стали колючие объятия
Эвильского мороза, дышалось с
трудом, а голову сжимало в спазме.
Я беспомощно крутилась на одном
месте, пытаясь понять, куда
двигаться, всё отчётливее понимая,
что из этой ловушки мне не
выбраться. Я останусь здесь, на
этом месте, замёрзну и умру. Мой
трупп запорошит снегом, который
никогда не растает, ведь в этой
стране снег не тает никогда.
Надеяться на то, что меня найдут
глупо. Никому и в голову не придёт
искать меня здесь. Да и за чем меня
искать? Я никому не нужна, даже
Аришке. Стоять нельзя, нужно
двигаться, чтобы не замёрзнуть.
Вот только двигаться у меня
получалось с большим трудом. Ноги
казались чужими, тяжёлыми и
неповоротливыми. Я сама себе
напоминала муху, попавшую в
вязкий кисель. Такое со мной было,
очень давно. Мрак с начала
окружал меня снаружи, а потом
заползал внутрь, и сознание моё
гасло. Ну, а когда я возвращалась,
на смену тьмы приходили
беспомощность, слабость и стыд.
Ведь все вокруг могли наблюдать
за тем, как я бьюсь в судорогах, как
изо рта вытекает пена, а кишечник
и мочевой пузырь расслабляются.
Неужели опять? Нет, только не это!
Властитель вселенной, пожалуйста!
Отчаяние накатило с новой силой.
Я чувствовала, как застывают на
щеках, бегущие из глаз слёзы и уже
твёрдо знала, что не выберусь из
этой ловушки. А холод продолжал
своё коварное дело, глаза начали
слипаться, ноги подкосились, и мне
больше ничего не осталось, как
упасть на снег.
Волны сна подхватили и понесли
меня из кромешной тьмы в лето,
под тёплые лучи солнца, И я
доверилась им, перестав цепляться
за реальность. В моём сне было
тепло и светло, голубое высокое
небо, зелень раскидистых платанов