— А на сеновал охотно идут? — заинтересованно протянул Ламбер.
— Идут… — Еще один печальный вздох.
— А как…
— Погодь, — неожиданно напрягся Однинус. — Кажись, что-то там в лесу мелькнуло… Вроде фигура чья-то!
— Да брось ты, небось, ветку от ветра повело, вот она тень-то и отбросила, — усмехаясь, ответил стражник. Его всегда забавляла серьезность долговязого.
— Да не… — внезапно прервался Однинус. Что-то треснуло, и из затылка стражника вырос окровавленный наконечник копья. Даже не копья, а простой деревянной палки, заостренной на конце. Долговязый захрипел, схватился за шею и, сделав два шага назад, рухнул с площадки.
Растерявшийся Ламбер застыл на месте. Затем, отклонившись, заглянул вниз. Однинус лежал на земле, раскинув руки, а из шеи торчало древко с какими-то перьями и бусами на конце. Вокруг тела медленно растекалось темное пятно.
Со стороны леса раздался злобный рык, холодящий кровь в жилах. Такой не мог принадлежать ни одному лесному животному, кроме, разве что, только Нечисти. Это вернуло уроженца славного Вива к активным действиям. Он бросился к маленькому колоколу, установленному на небольшом шесте тут же, на площадке. Тревожный звон огласил внутренний двор.
Из-за ограды послышался глухой удар, словно кто-то пытался взять стену на таран. Две огромные лапищи ухватились за колья ограды, когти глубоко впились в крепкое дерево, оставляя борозды. Ламбер мог поклясться, что рассмотрел на костяшках пальцев вытатуированные руны неизвестного языка. Мгновение и чудовище, ловко подтянувшись на руках, запрыгнуло на площадку. Крик ужаса застыл в горле у стражника.
Огромный, поразительных размеров волк возвышался над человеком, стоя на двух задних лапах. Верхняя часть туловища у него была вполне человеческой, мощные мускулы бугрились под коричневой шкурой, руки украшались металлическими браслетами, расписанными, опять же, странными рунами, а на крепкой шее висели костяные бусы с большим круглым медальоном. Отвратительная вытянутая морда оскалилась, демонстрируя ряды острых, как бритва зубов. О нет, это был не простой волк, далеко не простой, скорее отвратительное порождение колдовства, явившееся из самых дальних глубин Тьмы.
Ламбер, сжимая в руках меч, отчаянным ударом попытался поразить чудовище. Увы, огромная лапа молниеносно вылетела вперед и стражник, кувыркаясь в воздухе, рухнул на крышу близстоящего сарая. Вывернутая под неестественным углом голова не оставляла никакой надежды. Ламбер, уроженец славного города Вива, был безнадежно мертв.
Из дверей постоялого двора, стали появляться люди с оружием в руках. Это были стражники, поднятые Фераменом по тревоге, и просто вооруженные мужчины, волею случая оказавшиеся в «Далгоморовой чаще».
Зверь сумел разглядеть в толпе свою Цель, из-за которой он собственно и явился сюда. Ее аура ослепительно горела на фоне серых сгустков энергии других людишек, вызывая неприятную резь в глазах, что еще больше раздражало Зверя. Подняв морду вверх, туда, где на небе светила полная луна, он протяжно завыл.
Элиот одним из первых выскочил на улицу. Внутреннее чутье, которым он втайне гордился, и которое всегда помогало избежать фатальных ошибок в самых трудных, порой просто безвыходных ситуациях, подсказывало, что у ворот творится что-то ужасное. И чутье не подвело эльфа.
Он увидел кошмарное существо, возвышавшееся на смотровой площадке над воротами, увидел капающую с клыков белую как снег пену, наконец, увидел горящие животной яростью глаза, немигающе смотревшие в его сторону. Элиота пробрала дрожь, тело передернуло горячей волной отвращения. Зверь смотрел на него не отрываясь, прямо глаза в глаза, словно здесь существовал только наследник эльфийского престола. Словно чудовище пришло именно за ним.
Руки сами выполнили свою работу. Сказалась доведенная до совершенства военная выучка. Сам не осознавая своих действий, Элиот до упора натянул тугую тетиву лука, при этом оперение стрелы мягко скользнуло по уху эльфа, и разжал пальцы. Со свистом стрела вспорола воздух и глубоко вонзилась в правую часть груди Зверя. Тот пронзительно взвыл, зашатавшись на нелепых лапах с вогнутыми назад суставами, и, вырвав стрелу из груди, спрыгнул вниз. Затем поставил лапу на тело Однинуса и вытащил из раны свое странное копье.