Толпа напирала сзади, норовя втолкнуть Каманина и Красноморова в пропитанную душной влагой комнату. Облако пара на мгновение скрыло фигуру Ванникова. И тогда Красноморов, ощутив в руке пистолет, нажал, не целясь, на спуск. В ушах зазвенело. Потом комнату наполнил резкий вопль Ванникова. "Неужто ранил?" покачал головой Василий. И почувствовал в себе незнакомый ранее охотничий азарт. Каманин, которому удалось сбросить оцепенение, и Олеженька Серебрянин, протиснувшийся сквозь толпу, бросились на крик.
Когда пар и дым перестали резать глаза, Красноморов разглядел Ванникова, извивающегося в руках Каманина и Олеженьки. Красноморову бросились в глаза две зловещие черно-зеленые кляксы на спине Никиты. То были не раны, а плевки варева из беснующегося котла.
- Счистите же, ради бога, счистите... - стонал и хрипел Ванников, - мочи нет терпеть...
- Колдовал Ванников-то, - тихо сказала Красноморову Микеша.
- Не может быть такого... Баня у них тут. И баба его голая была. Видела? Только, как мы появились, умотала куда-то...
- Ох, Васечка...
Микеша махнула рукой и жестом пригласила следовать за собой. За занавеской, сдернутой Микешей, оказалась еще одна железная дверь. Старший из Микешиных братьев потянул ручку, но дверь не поддавалась. Микеша молча выхватила из кармана баллончик и, отстранив от двери брата, нарисовала струей квадрат на металлической поверхности. Однако коридор перекрывала и вторая дверь. Потом - третья, на которой содержимое баллончика неожиданно иссякло. Преследование бежавшей бабы пришлось прекратить.
- Вот поганка! - в сердцах сказала Микеша то ли в адрес подручной Ванникова, то ли по поводу дообновленческого баллончика, который подвел ее в самую неподходящую минуту...
Ванникова отвели наверх. Выяснилось, что пуля Красноморова угодила в котел, а на спину Никиты попали брызги похожей на смолу гущи. Они-то и причиняли жгучую боль. Смолу, напрочь приставшую к спине Ванникова, удалось счистить лишь вместе с кожей. Ванникова, жалкого в его наготе, перевязали лоскутком от простыни.
- Портки хоть дайте надеть, - попросил он.
- Да одевай ты... Смотреть противно...
- Те двери внизу куда ведут? - спросил Каманин.
- Никуда. В тупик.
- А чего там баба твоя делает?
Ванников пожал плечами.
- Букреева, царство ему небесное, ты потравил? - строго вопросил Каманин.
- Очень надобно...
- А кто же?
- Не ведаю.
- Ври да не завирайся. Твой платок?
Каманин показал находку Василия в могильнике.
- Не признаю, - Ванников скривил губы.
- Признаешь - не признаешь, твое дело. А только платок этот твой. И в комоде таких еще дюжина лежит. А этот мы в химическом могильнике засекли, где цианид у предков, царствие им небесное, хранился. А в цианиде том кто-то давеча ковырялся. Интересно, кто бы это мог? Потому что в могильник ты прежде других дорогу разведал.
- Ну, допустим, - по лицу Ванникова проползла гримаса боли. - Ну, допустим, я обронил. Что же теперь-то делать будете?
- Что делать - это мы решим. Ты, следовательно, признался?
- Ну, предположим...
- А вот это другой разговор. А зачем тебе понадобилось Букреева травить?
- А вам что, не надоело ходить под Букреевым? Он же всю общину нашу погубить мог - потому как старый и многое уже понимать разучился. Счеты с технарями сводил - это и младенцу ясно. И законов естества не понимал, как пить дать... Да и вы, я вижу, не очень-то кумекаете... Если по-серьезному...
- А почему в Совете не обсудить, ежели такое дело?
- Не смеши людей, Никола! В Совете! В этом-то болоте... Да и кто б слушать стал?..
- Не всюду у нас болото, - сказал, поигрывая скулами Олеженька. - А Василия, скажи на милость, зачем на смерть верную посылать? Ведь ты, поганая душонка, знал, что он не виновен. От себя подозрение отвести хотел?
- Я что ли на смерть его посылал? - Ванников даже ухмыльнулся. - Это народ решил. Народ-то верил, что не своей смертью Букреев помер. Вот и подумали - кому кроме Василия Красноморова? Вроде больше и некому. Технарь еще тот. В посыл-то верят многие - и горожане и селяне.
- И ты веришь тоже? - выступил вперед Красноморов.
- Меня ты не первый день знаешь, Василий Егорыч...
- Брешешь ты все, Никита Ванников! - громко крикнула Микеша и все обернулись на звук ее голоса. - Полюбуйтесь, господа, если вам его "баньки" мало, в какие игры он играл со своей бабой.
В руках у Микеши была восковая кукла. Василий с удивлением узнал в этой фигурке себя - растрепанные кудри, непонятно из чего сделанные отчаянно синие глаза из-под насупленных бровей. И сдержанность Красноморовская, и скрытность, и даже помятость и пристукнутость были подмечены и переданы неизвестным ваятелем. Из головы, из груди, живота этой странной куклы торчали иглы.