========== Глава 23 ==========
Далила в миг взбодрилась подскочила в тревоге.
- Что, что случилось, сестрёнка? - пробормотала она, обнимая Рани. Та пыталась что-то говорить, но её так трясло и зубы так лязгали, что речь её оказалась нечленораздельной, слова сливались. Она никак не могла прийти в себя. Вероятно, произошло что-то, что её сильно потрясло.
Далиле пришлось, как в детстве, посадить её к себе на колени, прижать в груди и даже немного покачать. Это дало эффект: девочка всё тише рыдала и реже стучала зубами и, наконец, почти успокоилась, только время от времени судорожно всхлипывая.
- Ну, что, ты в состоянии объяснить, что тебя так потрясло? - спросила старшая сестра.
Рани сжала в руках ткань её платья.
- Храм, сестрица - дрожащим голосом промолвила она, - храм Дагона… Он рухнул… Он развалился… Весь… Полностью…
- Как же? - Далила была поражена. - Так просто рухнул?..
- Нет же… Самсон… Самсон развалил храм Дагона!.. Погибли люди…
У Далилы начало спирать дыхание и она почувствовала, что её саму начинает колотить мелкая холодная дрожь.
- Ты хочешь сказать, что израильтяне подняли восстание и разрушили храм Дагона, чтобы освободить Самсона?
Рани подняла на неё глаза, огромные и круглые от ужаса, в них был такой безумный страх, что ощущения девочки поневоле начали передаваться её старшей сестре.
- Нет, - тихо выдавила из себя Рани, - всё было гораздо страшнее… Самсон разрушил храм… Один…
- Один?! - Далила отстранила девочку от себя. - Что ж, он мог бы это сделать раньше, когда он ещё владел чудесной силой… Но ведь он эту силу потерял?..
- Мы не смогли пробраться в храм, - заговорила девочка таким сдавленным голосом, как будто её душили, - там набилось слишком много народу. Князья, знать, тысячи человек в зале, даже на кровле были толпы людей… И храм обступила толпа, чтобы хоть через двери и окна посмотреть, что там происходит… Вот мы-то в этой толпе и оказались - снаружи… Мама так сердилась, что мы не можем попасть в храм, говорила: “Если бы Далила была с нами, эта толпа бы расступилась и нас бы пустили в храм! Негодная девчонка!” Знала бы, что это спасёт нам жизнь!..
- А Самсон? - нетерпеливо перебила Далила сестру.
- Самсон даже не был закован в цепи, его никто не боялся… Его просто привёл мальчик-поводырь… Никому не было страшно, толпа гудела, смеялась, кто-то выкрикивал какие-то насмешки, в него кидали гнилыми овощами… Он стоял, согнувшись, грязный, жалкий, с повязкой на глазах… Мне было совсем не смешно, не забавно, я не могу понять, почему все смеялись, почему это другим казалось смешно, сестрица?
- Да, это на самом деле не смешно, - едва слышно произнесла Далила.
- Так вот, - продолжала Рани, - Самсон что-то шепнул на ухо мальчику, водившего его… Мальчик подвёл его и поставил между двух столбов в центре храма, а сам стремительно бросился прочь, пробираясь сквозь толпу, как будто сбегал… А Самсон начал ощупывать столбы, оба столба, руками… А потом упёрся в них и никто даже ничего не понял… Всё начало трястись, колонны вдруг начали сдвигаться с места и разваливаться на глыбы, посыпалась кровля, плиты, кирпичи… Какой был грохот, какой ужасный грохот! Мы с толпой бросились бежать, пыль стояла столбом, нам нечем было дышать… Ведь это он сдвинул столбы, Далила! К нему вернулась его сила! Он убил так много наших людей и сам погиб под завалами! И князья, князья погибли вместе с тысячами простых людей!
- Значит, справедливость всё-таки существует, - прошептала Далила. Внезапно в низу её живота пробежала нестерпимая режущая боль и она закричала во весь голос.
========== Глава 24 ==========
Боль была просто невыносима, Далила сползла с лежанки на пол, корчась и воя во весь голос. Её показалось, что в живот ей всадили кинжал. Сила боли нарастала с каждой минутой, девушка не выдержала и потеряла сознание.
Когда она очнулась, боль всё ещё продолжала пульсировать в её животе, но уже не в такой степени. Над ней стояли отец, мачеха и сёстры со светильниками в руках, бледные, безмолвные. Она приподнялась на локтях, огляделась кругом и увидала, что лежит в огромной луже крови, которая явно вытекала из неё.
В голове шумело, плыл туман. Она не могла распознать грань между сознанием и бессознательностью
В её лачуге появился лекарь, осмотрел её и объяснил, что, оказывается, она была беременна и у неё случился выкидыш. Далила восприняла эту новость с каким-то странным чувством, что это произошло не с ней.
Мачеха и сёстры принялись хлопотать, носясь с тазами и кувшинами, раздели её, посадили в лохань, пытаясь омыть её от крови. Но кровь всё выделялась и выделялась.
Кровотечение не прекратилось и к утру, и в течении следующего дня.
- Здесь нужен настоящий лекарь, я знаю такого, - сказала Ниса, - но он берёт большую плату. Далила, где твои деньги? Скажи мне, это нужно для спасения твоей жизни!
Далила указала в угол, где в земле был зарыт мешок с серебром. Ниса метнулась туда.
Вскоре она привела лекаря, тот принёс Далиле кучу пузырьков с лекарствами, заставил их пить, затем принялся давать какие-то инструкции Нисе. Та внимательно слушала, кивала головой.
Лекарства помогли немного: кровь отчасти унялась на несколько дней, а затем снова хлынула бурным потоком, грозящим смертельной потерей. Ниса, всё это время ухаживавшая за ней и поившая её лекарствами и отварами по часам, снова привела доктора, отвалив ему кучу денег из тайника падчерицы. Лекарь притащил какие-то другие лекарства и они также помогли на какое-то время. А затем снова началась обильна кровопотеря.
Ниса оббегала весь город и нашла другого лекаря, но и его помощь оказалась лишь временной. Затем она начала приводить в лачугу падчерицы лекарей одного за другим, потом их сменили знахари и ворожеи, опустошая запасы серебра. Далила теряла деньги и кровь, но относилась к этому равнодушно - ей уже не было жаль ни того, ни другого. Деньги были добыты кровью и предательством, пусть с кровью и уходят.
Когда серебро начало подходить к концу, а исцеление так и не наступило, Рани и Мира всё чаще усаживались возле циновки, на которой всё это время пролёживала их сестра, и плакали над ней. Далиле было жалко их, но она понятия не имела, как их успокоить. Пообещать, что останется жива? Они не поверят в такую ложь.
Однажды она заговорила с ними, словно забыв о их малолетстве, не опасаясь, что они могут не понять её:
- Мне надо было поступить тогда так, как он хотел… Надо было ехать с ним в его землю, к его народу… Он был бы жив, он повёл бы свой народ к восстанию и они бы вернули свои земли и свободу. Они, израильтяне, имели на это право… Но Самсон бы, освободив свои земли, не повёл бы своих людей войной на мой народ, он бы не погубил филистимлян, как все того боялись! Потому что я была бы всегда рядом с ним и смягчала бы его любовью, чтобы он был милостив к моему народу. Таким образом, предав филистимлян и покинув их, я бы спасла их. Такое предательство не было бы предательством! Я не предала бы ни Самсона, ни своих! Но я предала обоих: прежде всего Самсона, потому что использовала его любовь для его же погибели и свой народ, потому что больше не люблю филистимлян, среди которых родилась… Отечество, родина - теперь пустой звук для меня! Мой первенец! - из глаз её заструились слёзы. - Через несколько месяцев это был бы сын или дочь, он родился бы у нас с Самсоном, пусть бы даже в чужой земле, а вместо этого превратился в кровь. Но я ведь кровь и заслужила…
Сёстры взвыли белугами, растянувшись рядом с её постелью, как будто уже хоронили её.
А через несколько дней они вместе с родителями похоронили её на самом деле, в семейной гробнице.