Его снова начало клонить ко сну. Он никак не прокомментировал это на сей раз, просто приблизился к лежанке и завалился на ней, в секунды погрузившись в мёртвый сон.
Далила подняла верёвку, лежавшую на крышке сундука, в которой тихо, как мертвец в гробу, сидел Шуко. Она снова вязала Самсона, так же добротно, как до этого - тетивами.
========== Глава 15 ==========
Нервы взвинтились, натянулись как провода, от дурных предчувствий. Захотелось есть, чтобы хотя бы вкусом еды забить дурные мысли о том, что Самсон, вероятно, снова ей солгал. Она села на земляной пол возле корзины, принесённой Шуко и принялась вынимать из неё содержимое: фрукты, пирожки, сладости и жадно поедать это.
Затем она села в угол и принялась путать и распутывать нитки одной из бобин - хоть чем-то занять руки, чем-то отвлечься, чтобы время тянулось не так тягостно.
Пробуждаясь, Самсон просто потянулся - и верёвки на запястьях лопнули, как до этого - тетивы. Он засмеялся и сел на лежанке.
- Я вижу, ты мне не веришь на слово, - промолвил он, протирая глаза и свешивая ноги с лежанки и легко освобождая и их от верёвочных пут.
- И правильно делаю! - Далила зло смотрела на него исподлобья. - Снова так солгать, только теперь, видишь ли, вместо тетив - верёвки! Не мог для разнообразия придумать что-то другое?
- Ну, хватит сердиться, любимая. Лучше иди ко мне. Обними меня и поцелуй.
Далила ощутила закипающее бешенство в груди. Он издевается?
- Уходи, - проговорила она. - Уходи, мы расстаёмся! - у неё на глазах выступили слёзы. - И слова твои про любовь мне не нужны. Всё равно я им не верю.
Они поспорили ещё какое-то время и Самсон выдал на-гора третью версию тайны своей силы: оказывается, если его волосы впрясть в ткань и прибить их гвоздём к ткацкой колоде, он станет совершенно немощен. Далила поняла: бред сивой кобылы. Но Самсон согласился на проверку, даже распустил косы и придвинул табуретку к ткацкому станку и сел на неё, позволяя девушке впрясть свои волосы в льняные нити.
Далила принялась за работу. Тем временем Самсон заговорил с ней:
- Что ты решила? Мы можем уехать в мои края сегодня же. Здесь неподалёку находятся мои люди, мы возьмём у их верблюдов. Вещей у тебя, кажется, немного, на сборы много времени не уйдёт.
- Дело не в количестве вещей, - ответила девушка.
- А в чём же?
- В том, что я не могу взять с собой моих родных, мой народ, всё, что вскормило меня и вырастило, воспитало. Как же я оставлю это?
- Женщина прежде всего принадлежит своему мужу, - ответил Самсон. - Ты - моя и принадлежишь мне. Ни своей отчизне, ни семье, ни богам. Мне. Значит, ты должна быть всюду со мной, где бы я ни находился.
- А ваши израильтянские женщины? Если бы женщина твоего народа полюбила филистимлянина, кому бы она принадлежала: мужу или вашему богу?
- Конечно же, богу. Наш бог - истинный и сущий. Наши женщины так воспитаны, они не покидают своего бога ради чужеземца.
- И я так воспитана. Почему я должна оставить своих богов?
- Потому что они не боги, а идолы. Взгляни на их каменные изваяния, их пустые зеницы. Это ты называешь богами? Мертвечина, не способная ни на что, бессмысленные истуканы. Есть ли что за ними? А наш бог разговаривал с нашими пророками, даже моему отцу являлся ангел от нашего бога, предрёк моё рождение и мою миссию. Мой бог дал мне чудесную силу, чтобы я мог побеждать врагов моего народа. Вот свидетельство силы и существования моего бога. А что дали тебе твои идолы, что ты так в них веришь?
- Меня так учили.
- Тебя обманывали обманутые люди. Твои идолы - это погибель, это смерть. Я хочу, чтобы ты была жива, а не мертва, как весь твой народ. Пойдём со мной, дорогая. Пойдём к моему народу. Ты станешь одна из нас. Я люблю тебя и буду любить всегда.
” - Он тянет из меня душу, - подумала Далила. - Я буду спасена… А остальные?.. Что их ждёт?.. Я не могу и не должна этого слушать!”
- Так что ты решила, ты едешь со мной? - спросил Самсон.
- Я не могу…
Он подался вперёд всем корпусом и ткальная колода оказалась вырванной вместе с тканью и гвоздём, вбитым в неё.
========== Глава 16 ==========
Он поднялся во весь рост, спиной к Далиле, чуть ссутулившись.
Ей стало совсем плохо, слёзы комком подступили к горлу.
- Я совсем не понимаю тебя, - сдавленным голосом проговорила она, - зачем так откровенно лгать мне, да ещё и настаивать на том, чтобы я проверила тебя? Зачем уличать себя во лжи?
Он повернулся к ней лицом. Взял ладонями её щёки и поднял её лицо вверх, глядя ей прямо в глаза.
- Это для того, чтобы ты поняла, что я не расскажу тебе своей тайны до тех пор, пока ты полностью не станешь моей. Ты же никак не хотела понимать обычное “нет”! Да и не нужно тебе этого знать, пока ты находишься среди филистимлян. Ты даже представить себе не можешь, как это опасно, знать такую тайну.
Слёзы медленно заструились из больших чёрных глаз девушки. Ей было больно даже не от того, что у неё не получается выполнить порученное ей задание, а что, возможно, Самсон не так уж сильно любит её, если может ей отказать и не доверять. Неужели она настолько неравнодушна к тому, что он испытывает по отношению к ней? Он побеждает её?!
- Послушай, - горячо заговорил он, - когда-то в молодые годы, очень давно, у меня была жена, тоже филистимлянка, как и ты. И у меня тогда была другая тайна. И та женщина, так же как и ты, просила выдать мне эту тайну… История повторяется, кто бы мог подумать!.. Я был настолько глуп, что открыл ей эту тайну и она очень быстро раскрыла её моим врагам, филистимлянам, людям твоего народа… Это было очень горько… Но хуже кончилось для неё: её сожгли живьём, ты понимаешь, живьём, это сделали те, ради которых она предала меня! Это было очень страшно, мне было нелегко всё пережить, но если бы ты так поступила, я бы не пережил…
- Но я же не поступлю, - пробормотала Далила, - я не предам…
- Молчи, Далила, прошу, молчи!..
Она не выдержала и слёзы хлынули из её глаз в три ручья, она зарыдала в голос и, отстранив руки Самсона, упала на лежанку ничком, сотрясаясь в плаче. Ей было плохо, как никогда. Она проиграла. Её ожидает презрение в своём народе за невыполненный долг и с Самсоном она тоже не может уйти, она не верит в его любовь, значит, не может доверить ему и свою судьбу.
Самсон что-то говорил ей, женские истерики ему, кажется, были сильно не по нутру, он умолял её прекратить это, но она не слышала его, из неё словно выливался целый океан.
Наконец, он не выдержал и покинул её.
” - Наверно, он больше не вернётся, - подумала девушка, - и это к лучшему.”
- Шуко! - потянув носом, позвала она.
Скрипнула крышка сундука и два чёрных, как угольки, глаз карлика вопросительно уставились на неё.
- Вот видишь, - всхлипнула она, - всё кончено. Слышал? Слышал? Он ничего не скажет. Иди, доложи Ахмеду. Можешь больше не торчать в моём сундуке.
- Ничего ещё не кончено, - проскрипел карлик, - и ничего я докладывать не буду. Подождём, может, он ещё вернётся. Если да, то действуй так, как сейчас: реви. Но не просто плачь, а тверди, что это из-за того, что он тебя не любит.
- Дурак! Ему надоест и он просто сбежит!
- Сама дура. Делай, как тебе говорят те, кто умнее тебя!
========== Глава 17 ==========
Далиле было нестерпимо горько. Хотелось в прошлое, нелёгкое, но спокойное. Чтобы не было этого кошмара, тягостных сомнений, игры, которая становилась всё страшнее и опаснее, перерастая в серьёзные испытания. Да игра ли это была?
Она принялась чинить ткацкий станок, как делала это прежде, в дни относительно спокойной жизни, когда она ещё не была причастна ко всему этому кошмару, когда она оказалась между двумя предательствами: одно - своего народа, другое - человека, который твердил, что любит её, а сердце его было не с ней.