– Да, – сказала Далия. – Но если там окажется не клад, а что-то другое, Подземлиха очень разозлится. Тогда мне точно больше света белого не видать. Как и всем остальным.
– А если там клад с заклятьем, то, открыв его, ты точно погибнешь. И станешь, как я огнём, болотным. И своих не спасёшь. К чему это? Лучше оставь их, смирись. Уходи отсюда. Живи сама, – увещевал Жар.
– Да что вы все заладили! – не выдержала Далия. – Не ходи, не бери, спасайся, одна жива останься, за них не волнуйся! Я буду волноваться, не буду мириться, буду спасать их; я не сдамся и не сбегу! Я лучше погибну, зная, что сделала всё, что могла, чем проживу долгую жалкую трусливую жизнь, оставив всех любимых и любящих меня людей на произвол судьбы и злобной нечисти! – прокричала она и остановилась, чтобы перевести дыхание.
– Но ведь это опасно!
– Опасно?! А предавать любимых и близких не опасно? – выпалила девочка.
– Может, и так, – примирительно сказал Жар. – Я-то всегда мыслил, что сокровища ценнее любви… Вот и некому было за меня… А, впрочем, будет обо мне. Меня уж нет. Вот здесь он лежит. – Жар опустился на землю. – Только ты уж, будь мила, сделай, что обещала. А то вдруг тени и тебя погубят, и не успеешь, – застенчиво-настойчиво закончил он.
Далия, не привыкшая молиться, тем более по заказу, немного смутилась. Она не очень хорошо представляла, как именно это следует делать, но, подумав, опустилась на колени, прижала перекрещенные ладошки к центру груди и, наклонив голову, зашептала:
– Создатель, спаситель, бескрайний космос, солнце и звёзды, большие планеты, Мать-Земля, синее небо, простите Жара, он понял свои ошибки, он хороший человек, отпустите его с болот в дальнейший путь.
Подождав в молчании несколько секунд, Далия подняла голову.
– Коротка молитва получилась, – с грустью сказал Жар, во время молитвы отлетевший из почтительности на некоторое расстояние. – Может, большей я и не стою…
– Я потом ещё попробую, – пообещала Далия, – если не поможет.
– Да мне уже едва ли что поможет, – ещё грустнее прошептал Жар, становясь сиреневым.
– Не надо отчаиваться, – ласково сказала Далия, всем сердцем жалевшая несчастного духа. – Никогда не надо отчаиваться, даже когда всё кажется совсем плохо. Всё можно изменить. Так мне папа говорил.
– Батюшка твой, видимо, такой же добрый, как ты, дитя. В плену у Подземлихи такая философия должна быть утешительна, – раздумчиво сказал Жар, но спохватился, увидев мгновенно помрачневшее лицо девочки. – Вот тут рой. Возьми эту корягу.
Далия схватила большую, слегка заострённую на одном конце ветку и, словно вкладывая в работу всё своё горе и ненависть к Подземлихе, стала с удивительной скоростью и проворством раскапывать переплетённую корнями сыроватую землю. Вскоре коряга ткнулась во что-то твёрдое. Далия на секунду замерла, затаив дыхание, а потом быстро освободила показавшийся сундучок с боков и вытащила его из ямы.
– Это он? – она ещё не могла поверить, что наконец нашла «подземлихино» сокровище.
– Да, это он, – качнулся вместо кивка Жар. – Таким я его и помню. Только потемнел немного от земли. Лучше бы ему в ней и лежать.
Далия попыталась открыть крышку, чтобы убедиться, что там именно сокровища, а не что-нибудь другое, но не смогла отщёлкнуть несложный замок.
– Кажется, он заперт. А ключа нет.
– Ключа и не было, просто заржавел, поди. Оно и к лучшему, может. Не открывай, неси так, – настаивал Жар.
– Нет, я должна проверить. А вдруг там уже ниче… – начала Далия.
В этот момент сзади послышалось густое бурление и плеск, вокруг растёкся тяжёлый запах тины и гнили. Далия обернулась и различила в темноте большую, корявую фигуру, поднимавшуюся из трясины. Фигура поднималась с большим шумом и сильной дрожью; казалось, всё болото пришло в движение. Она поднялась в полный рост, оказавшись в три раза выше Далии, и неуклюже ступила на землю, подойдя почти вплотную и нависнув над девочкой. С неё обильно стекала болотная жижа, заливая землю вокруг. Далия, оказавшаяся в центре большой лужи, не сомневалась, что это был Болотник.
– Кто смеет кричать на моём болоте и красть мои сокровища? – прочмокал Болотник. Голос его напоминал одновременно бульканье больших пузырей и чавканье ног по вязкой грязи.
Далия замерла с сундучком в руках, не зная, что сделать и что сказать. Болотник своим запахом и видом, немного скрытым темнотой, вызывал у неё больше отвращения, чем страха. За последние сутки она привыкла к опасностям и теперь была скорее растеряна, чем напугана, но с любопытством и вниманием разглядывала нависшее над ней чудище в свете очень кстати выглянувшей луны. Когда ещё будет возможность увидеть такое? Кожа у Болотника была зеленоватая и бугристая, словно облепленная ряской. Руки и ноги длинные, кривые. Ступни очень большие и плоские, с короткими перепончатыми и при этом когтистыми пальцами. На руках перепонок не было, зато ногти были очень толстые, чёрные. Выпуклый дряблый живот переваливался через пояс непонятных штанов. Нос, как и всё лицо, был узким, но с очень широкими, похожими на жабры ноздрями. Несмотря на злобный голос, водянистые глаза бледного зелёно-коричневого цвета смотрели без всякого выражения. Рот скрывался за подобием бороды, похожей на смесь разнообразных водорослей.