Услыхал я сказанное Держащим лук[49] и на исходе ночи проснулся. Исполнил я все, и прикосновение руки Хансавали избавило меня от лихорадки. Сам бог предназначил вам быть мужем и женой, и отдаю я тебе Хансавали в жены». Затем назначил он день свадьбы. А потом уж вернулся к себе в столицу. Там он рассказал дочери обо всем, Хансавали же призвала самую близкую подругу по имени Канакаманджари и сказала ей: «Ступай и посмотри, тот ли это похитивший мое сердце царевич, что здесь нарисован. Не выдал бы меня отец за какого-нибудь другого, носящего то же имя, пришедшего сюда с войском, из страха, в качестве подарка».
Так наказала она Канакаманджари, и та, нарядившись подвижницей, уложив пирамидой волосы на голове, с четками в руке, поспешила в стан к царевичу и, смешавшись с его приближенными, разглядела его, подобного божеству, покровительствующему оружию бога Камы, способного очарованием победить весь мир. И тотчас же сердце ее было похищено его красотой, и она подумала, словно углубившись в самадхи[50]: «Если не сойдусь я с ним, значит, напрасно я родилась! Будь что будет, а я этого добьюсь!»
Приблизилась она затем к нему, благословила и дала камень драгоценный. Он принял его с благодарностью, а она сказала: «Не раз видела я действие этого лучшего из камней. Пока ты его держишь, любое оружие врага будет остановлено, а-отдаю я его тебе восхищенная твоими достоинствами— не мне он нужен, а тебе, царевич». И, сказав так, удалилась она, отговорившись тем, что дала обет жить только подаянием, хотя и оставлял ее царевич погостить.
Сбросив одежду подвижницы и сделав печальное выражение лица, явилась она к Хансавали и, когда стала та расспрашивать ее, рассказала такую небылицу: «Хоть и не должно говорить об этом, но из преданности открою я тебе великую тайну. Когда, одевшись подвижницей, явилась я в стан царевича, подошел ко мне вдруг какой-то человек и спросил: «Не знаешь ли ты, почтенная, как бесов изгонять?» Услышала я это и ему, который, как показалось мне, был пратихарой, ответила: «Хорошо я это дело знаю. Подумаешь, невидаль какая! Это для меня пустяки!» И тотчас же отвел он меня к царевичу Камалакаре, и увидела я его корчившегося, мучимого бесом, увенчанного рогами, а около него стояли успокаивающие снадобья, а на нем самом был надет исцеляющий талисман. Сделала я тогда несколько движений, будто заклинала его, и сразу же вышла оттуда, сказав при этом, что приду на следующее утро, чтобы избавить его от недуга, а затем, крайне удрученная неожиданно увиденным, поспешила сюда, чтобы все тебе рассказать».
Выслушала Хансавали из ее уст всю эту ложь, и поразила она ее, как удар грома. Тогда сказала она, простодушная, Канакаманджари: «Хоть и хорошо рукоделье судьбы, она — сама себе завистница — все портит. Вот ведь даже на светлый лик луны посадила пятно! Выбрала я себе мужа, а теперь и думать о нем не могу! Уж лучше умереть мне или скитаться в лесу! Скажи же, что мне делать?» — спрашивала простодушная Хансавали обманщицу Канакаманджари. А та ей: «Когда придет время свадьбы, вели кому-нибудь из служанок надеть твой свадебный наряд, и, пока все будут суетиться около нее, ты куда-нибудь убежишь!»
Выслушав такой совет, попросила царевна предательницу: «Так ты и нарядись в мое платье для венчания с этим царевичем. Кто же еще так верен мне и так похож на меня?!» И ответила ей на это злодейка Канакаманджари: «Найду я какой-нибудь способ так устроить, а ты, коли веришь мне, поступай так, как я скажу!»
Так подбодрив царевну, пошла она к своей подруге Ашокакари, от которой у нее не было секретов, и открыла ей все, что задумала совершить, и вместе с ней стала прислуживать совсем отчаявшейся Хансавали, послушно делавшей все, о чем говорила ей Канакаманджари.
50