Все посмотрели на Мика. Он прижал уши и оскалился. Огромные клыки кота в голубоватом свете фонариков, горевших на рогах лорса, выглядели пугающе. Кот осторожно подполз к отверстию в стене и просунул в него голову. А в следующую секунду исчез в дыре целиком, и лишь кончик его полосатого хвоста остался на виду. Мик молчал, и все ждали так же молча. Наконец кот попятился и выбрался наружу.
Лэса осторожно спросила:
— Там есть проход?
— Есть, — ответил Мик. — Узкий. Но мы расширим. Запах… да, там наши женщины. Но там нет детей.
— Наверное, их прячут отдельно, — предположил Клуц. — Но если вы проникнете в эти подземные ходы, вы найдете их.
— Мы найдем, — согласился Мик. — Не сомневайся. Теперь мы в долгу перед вами.
— Почему это? — удивился Иеро.
— Без вас мы еще долго не смогли бы проникнуть в катакомбы.
— Ну, это случайность! — отмахнулся священник.
— Случайностей не бывает, — уверенно и твердо заявил Мик, глядя прямо в глаза Иеро. — Такой вещи, как случайность, просто не существует. Все обусловлено.
Иеро только что рот не разинул от такого утверждения. Да и вообще — чтобы коты, пусть и обладающие разумом, философствовали… Иеро встряхнул головой, приводя в порядок мысли.
— Все равно ни о каком долге не может быть речи, — сказал он. — Если все обусловлено — обусловлено и то, что вход нашелся в нашем присутствии, вот и все. А отыскал его ты сам.
— Если бы вы не явились в нашу страну, ни я, и никто из моих соплеменников никогда не очутились бы в этом месте, — стоял на своем Мик.
Иеро решил, что лучше эту тему как-то прикрыть. И спросил:
— А который час?
— Скоро уже полдень. Может, выйдем наверх? — предложила иир'ова. — Мик, что ты на это скажешь?
— Можно выйти, если тебе хочется прогуляться, — согласился полосатый кот. — Но вообще-то еще рановато. Бой начнется ровно в полдень. Минут десять-пятнадцать понадобится на то, чтобы устроить панику и напугать зрителей. И еще не менее часа — чтобы лошади довезли человека до окраины города.
— Он наверняка поедет на Горме, — возразила Лэса, — тогда им хватит и двадцати минут.
— Медведь так быстро бегает? — удивился Мик. — Мне он показался довольно неуклюжим.
— Внешность часто бывает обманчивой, — заявил Иеро, решив тоже немножко пофилософствовать.
Его слова развеселили всех. Но выбираться из подземелья беглецы пока что не стали — не стоило рисковать понапрасну. Их ведь могли заметить окраинные жители. Конечно, римские бедняки дружили с огромными полосатыми котами, однако в любом стаде может найтись паршивая овца. И вдруг кто-то донес бы стражникам?
Решив с пользой употребить оставшееся время, Иеро спросил, обращаясь к Мику:
— А куда мы попадем, если помчимся отсюда на восток или северо-восток, как ты советуешь? Что там за земли? Что за люди?
— Там нет людей, — хмуро ответил кот. — Там Стена. Вам придется пробираться вдоль нее, и не забывайте: эти места очень опасны. Из-за Стены всегда может просочиться какая-нибудь нечисть.
— Что за Стена? Что за нечисть? — тут же спросила иир'ова.
— Я не знаю, — сказал Мик, и священник тут же решил, что кот соврал. Что-то такое прозвучало в его мысленном голосе… особенное. Но сейчас был слишком неподходящий момент, чтобы уличать полосатого друга во лжи.
— Что, так-таки совсем ничего не знаешь? — с заметной язвительность в тоне поинтересовался Клуц. — Скажи хотя бы, как эта Стена выглядит.
— Она никак не выглядит. Она невидима.
— Как же мы узнаем, где она? — удивилась Лэса. — Как определим границы опасной зоны?
Кот неожиданно ухмыльнулся, продемонстрировав огромные клыки.
— Не беспокойся, определить это будет нетрудно, — сказал он. — Во-первых, если ты случайно натолкнешься на Стену — она тебя отбросит назад, и очень даже сильно. Во-вторых, ты на нее не натолкнешься, потому что увидишь — все вокруг стало другим. А это будет значить, что дальше идти нельзя.
— Каким это — другим? — задал свой вопрос Клуц.
— Просто — другим. Ты сразу ощутишь это. Почувствуешь. Почуешь. Ошибиться невозможно. А за Стеной — древняя нечисть. Ей тысячи лет. Она всегда жила в словенских странах. А когда там не осталось людей — все эти страны стали принадлежать ей. Это все, что мне известно.
Американцы задумались. Похоже, побег из Рима — сущий пустяк по сравнению с тем, что ожидает их впереди…
12
До полудня оставалось около часа, когда дверь казармы распахнулась и на пороге появился офицер-римлянин. Перья, венчавшие его сверкающий шлем, мазнули по притолоке, и офицер чуть наклонился, входя, — видимо, боялся попортить свой изумительный наряд. Римлянин резко сказал:
— Пошли! — и тут же отступил вправо.
В казарму ввалились солдаты. Они храбро набросились на пленников. Медведь в одну секунду оказался опутан поперек тела железными цепями. Брату Лэльдо примотали руки к телу. Желтокожий Ринпо сохранил свободу движений, но рядом с ним все же постоянно держались два солдата, настороженно поглядывавшие на чужака. Не слишком-то ему здесь доверяют, подумал молодой американский эливенер, поглядывая на товарища по Братству Одиннадцатой Заповеди.
Невольных гладиаторов вывели на улицу и повели вдоль стены Колизея к ближайшим воротам. Точнее, это был высокий и широкий туннель, прорезавший насквозь это невероятное строение, называвшееся Колизеем или амфитеатром Флавиев. Брат Лэльдо и Горм в предшествовавшие часы занимались не только репетицией «боя» с братом Ринпо, но и выслушали массу важной и интересной информации о послеядерной истории вечного города. И знали, что Колизей, построенный почти точно по древним чертежам, — это, собственно говоря, стадион овальной формы, с шестью ярусами трибун. Внутрь стадиона вели сквозные проходы под трибунами, арки, украшенные с наружной и внутренней сторон мраморными колоннами. Брат Лэльдо, войдя в арку-туннель, с любопытством посмотрел вверх. Отличная кладка, подумал он, на американском континенте так не умеют — ни на севере, ни на юге. Ни арки, ни каменные купола и шатры не давались американским каменщикам. Впрочем, возможно, им просто не приходило в голову постараться как следует…
Но вот пленники очутились во внутреннем пространстве Колизея, и брат Лэльдо и медведь одновременно ахнули от изумления. Да, зрелище оказалось впечатляющим! Подобного строения даже брат Лэльдо вообразить не мог, не говоря уж о лесном жителе Горме.
Трибуны величавыми ярусами уходили вверх. Секторы разделялись широкими мраморными лестницами, ведущими, казалось, к самым облакам. Первый, второй и третий ярусы были украшены колоннами. Общая высота сооружения достигала, пожалуй, метров шестидесяти. Нижний ярус состоял из роскошных лож, явно предназначенных для особо знатных персон. А на самом верхнем даже простых скамеек не было — там зрителям приходилось стоять на ногах.
Пленников быстро провели вдоль лож до небольшой служебной двери у основания одной из лестниц. Они очутились в глубоком полуподвальном помещении. Там их ожидали те, в чьи обязанности входило придать выступавшим на арене бойцам надлежащий вид, — гримеры и костюмеры.
Пленников развязали. Солдаты окружили их, держа наготове копья с чрезвычайно острыми наконечниками, — и под бдительными взглядами воинов гримеры начали работу, явно опасаясь, что эти чужаки выкинут какой-нибудь неприятный фокус.
Но пленники и не думали оказывать сопротивление. Во-первых, не гримеры были виноваты в происходящем, а во-вторых, им и самим хотелось поскорее очутиться на арене — и сбежать наконец из этого проклятого вечного города. Поэтому и брат Лэльдо, и Горм всячески старались помочь тем людям, которые обязаны были привести в должный порядок внешность чужаков.
Прежде всего американского эливенера переодели. Ловкие руки сорвали с него бесформенную коричневую хламиду с большим капюшоном, — но никто не стал возражать, когда брат Лэльдо сказал, что должен забрать из карманов свои личные вещи. Ему даже выдали специальную поясную сумку, чтобы он мог сложить в нее свое немногочисленное имущество, — сумка была сшита из золотой парчи и затягивалась крученым алым шнуром. Затем с брата Лэльдо содрали его грубое льняное белье, и смущенный эливенер оказался совершенно нагим. Но уже в следующую секунду его облекли в новое исподнее — короткие обтягивающие трусики, вязанные из тонкой шелковой нити. А поверх них его бедра обвязали полосой белой ткани, обернув ее несколько раз вокруг тела брата Лэльдо. Ткань закрепили булавками, стянули поясом, подвесив на него блестящую сумку с добром эливенера, и дополнили наряд крепкими кожаными сандалиями с длинными ремешками, которые несколько раз обвились крест-накрест вокруг икр вновь испеченного гладиатора. Под коленями ремешки застегнули золочеными пряжками.