Минь и Хоа работали рядом.
— Я вчера целый день волновалась, думала, ты не знаешь, что мы пойдем собирать кофе, — говорила Минь.
— Я и не знала, это Кук мне сказал.
— Хоа, ты осторожнее, бери только спелые. Не торопись. Мы-то уже привыкли, а тебе ведь это в новинку.
Звонкий мальчишеский голос затянул песню.
— Кто это поет? — спросила Хоа.
— Нгок. А ты еще его не слышала? Мы уже все про него знаем. Он ведь к нам третье лето из Ханоя приезжает. Молодец, городской, а работает с нами наравне. Только задавака большой.
— Минь, а если через несколько дней цветы распустятся, что тогда?
— Подождут дня три с уборкой, а потом начнут снова.
Веселый гомон ребячьих голосов вдруг оборвал испуганный крик:
— Удав! Удав! A-а… он меня укусил!
Это кричал Нгок, только что распевавший задорную песню.
Хоа съежилась от страха. Многие девочки попрыгали с лестниц и бросились наутек.
Нгок буквально выл от страха и так дрожал, что казалось, вот-вот рухнет вместе с лестницей.
— Удав! Удав! — разносился его хриплый крик.
Но это был не удав, а какая-то другая большущая змея.
Она висела на ветке, словно позабытый кем-то пестрый, шарф. Подняв голову, она сверлила Нгока крошечными, как у цикады, глазками и угрожающе шевелила жалом.
Ближе всех к Нгоку был Кук. Он мигом оценил обстановку и, резко оттолкнувшись ногой от ветки, упер свою лестницу в соседнее дерево, под которым дрожал ни жив ни мертв перепуганный Нгок.
Крепко ухватившись одной рукой за сук, доблестный Ли Тхыонг Киет другой быстро схватил змею за хвост и сильным рывком сбросил ее вниз. Ударившись о землю, она замерла, вытянувшись во всю длину. Кожа ее на глазах слиняла и сделалась тускло-черной.
Ребята бежали к месту происшествия.
Нгок был еще бледен и весь дрожал. Кук деловито выдирал крючком змеиное жало.
— Отнесу дяде Та, пусть бросит в спирт, так лекарство делают. Дядя Та учил меня ловить змей. Обещал ещё научить на удава охотиться!
— На живого удава? — спросил кто-то недоверчиво.
— Конечно, живого! Кто же на мертвого охотится!
— Да ведь он одним ударом убить может!
— Чего там! — бодро ответил Кук. — Дядя Та, когда выследит удава, просто берет палку и швыряет в него. Удав думает, что это добыча, и сам обвивается вокруг нее. И дяде Та остается его только связать веревкой.
Наконец Кук вырвал жало и перекинул змею через верхнюю перекладину лестницы.
— Молодец, Кук! — восхищенно сказала Хоа, с опаской косясь на змею. — Ты настоящий герой! Ты достоин имени Ли Тхыонг Киета.
— Да, он настоящий герой, — подтвердили ребята.
О происшествии со змеей вспоминали целый день. Теперь каждый, приставляя свою лестницу к очередному дереву, первым делом проверял, не прячется ли там змея. Но и это не обеспечивало полной безопасности.
Хоа, бросая плоды в корзину, напевала веселую песенку. И вдруг ребята услышали ее отчаянный крик:
— Змея!
Бесстрашный Ли Тхыонг Киет был тут как тут.
— Где змея? — грозно вопросил он дрожащую Хоа.
Присутствие Кука подействовало на нее успокаивающе.
— Она меня в затылок укусила… несколько раз… — Голос Хоа звучал очень жалобно.
Кук схватился за живот от смеха.
— Вот кто тебя укусил! Ну и змея! — хохотал он, тыча в нос Хоа своей ладонью, на которой копошилось множество здоровенных рыжих муравьев.
— Не змея? — удивилась Хоа.
— Ну, теперь всюду будут змеи мерещиться!
Хоа покраснела до корней волос.
— Но я знала, что это так больно, когда муравьи кусаются… — смущенно стала оправдываться она.
— Утром сыро, они выползают только после обеда. Мы всегда вот этим мажемся от муравьев. — Кук вынул из кармана пузырек. — У нас каждый носит с собой эту штуку, просто тебя забыли предупредить.
Резкий запах ударил Хоа в нос.
Глава XII
Рано утром, не успела ещё Хоа открыть глаза, как возле дома раздался настойчивый автомобильный гудок.
— Скорей, скорей! — торопил отец. — Умывайся, чисть зубы, за тобой приехал дядя Тхай.
Никогда еще у Хоа не было таких интересных каникул. По утрам, только-только она успевала позавтракать, заходили ребята — Нгок, Бан, Минь. Вместе всё они шли ловить рыбу или креветок, а то придумывали ёще что-нибудь. Рыбы здесь было много. Если с вечера расставить сети, то к утру они бывали уже полны.
Однажды ребята решили построить плот. Они провозились целый день, и наконец к вечеру он был готов. Но утром случилась неприятность: едва плот спустили на воду, как он развалился и его обломки унесло течением. Однако ребята горевали недолго. У них и без того была масса интересных дел. Целыми днями они пропадали в лесу или на реке.
Хоа за это время здорово загорела. Возвращались домой поздно. Набегавшись, она сразу засыпала, едва успев добраться до постели. Отец был очень доволен:
— Молодец, загорела, окрепла…
Хоа и сама чувствовала, что переменилась во многом, и с гордостью поглядывала на свои почерневшие от загара руки.
Сегодня утро выдалось необычайно прохладное и ясное. Когда уходила ночь, зелень словно вырастала заново, обновлялась и радовала глаз веселым изумрудным блеском.
Машину вел дядя Тхай. Хоа пристроилась рядом, а сзади сидел Мань, второй агроном госхоза.
Дядя Тхай и Мань разговаривали о делах. Хоа жадно ловила каждое их слово. Уже давно непонятные и чуждые раньше разговоры о посеве, удобрениях и тому подобных вещах казались ей очень увлекательными.
— Дядя Тхай, — робко позвала она, воспользовавшись наступившим молчанием.
— Да, девочка? — повернулся он. — Ты, наверно, совсем заскучала от наших разговоров? Все молчишь да молчишь.
— Нет, мне интересно, только я о другом хотела спросить… — смутилась Хоа. — Ребята сказали, что вы директор всего госхоза. Это правда?
Тхай и Мань расхохотались.
— Какой директор, разве ты не видишь, что дядя Тхай шофер!
— Но ребята точно говорили… — с сомнением протянула Хоа.
— Почему ты не веришь, что я шофер? Видишь, вот машину веду.
— А я слышала недавно, как вы в саду ругали одного рабочего, он что-то там напортил…
— Так ведь нерадивых и надо ругать!
— Вообще-то вы и правда на директора не похожи. Я их в кино видела, они все такие важные!
Ее спутники снова рассмеялись.
— Молодец, верно подметила! — подтвердил дядя Тхай.
— А кто же в вашем госхозе директор?
— Почему «в вашем»?
— А как?
— Ты должна говорить «в нашем». Ведь ты тоже имеешь к нему отношение. Может, когда вырастешь, и насовсем сюда переедешь, а, Хоа?
Хоа покраснела.
— Я…
— Да, — дядя Тхай сделал вид, что не заметил ее смущения, — ты спрашивала, кто у нас директор? Так вот, нет у нас директора, все рабочие. Все мы южане, только живем временно на Севере.
Позднее, уже дома, на вопрос Хоа отец ответил:
— Дядя Тхай действительно директор. Только, конечно, не такой, как в кино, такого у нас днем с огнем не сыщешь. Он работает наравне с остальными, а зачастую и больше других: ведь руководить таким хозяйством — дело нелегкое…
По обе стороны от дороги показались уходящие далеко вперед плантации каучука. Машина, замедлив ход, съехала на обочину и остановилась.
— Заглянем-ка сюда ненадолго, — сказал дядя Тхай.
Неподалеку среди каучуковых деревьев трудились люди.