— Я уверен, это сошло бы им с рун, — ответил я.
— Что ж, может быть. — Она еще немного помолчала. — Впрочем, есть странность и в телефонном звонке. Даже несколько странностей. Если, как предполагает полиция, ее дружок был в тот день где-то поблизости в песчаных холмах, то он должен был знать наверняка, удалось ей это или нет. К чему же звонить и спрашивать?
— Нам практически ничего не известно о его действиях, — сказал я, все больше понимая, сколько терпения потребует от меня этот бесплодный спор. — Ясно только, что в решительный момент поблизости его не было, иначе он спас бы Фэй. Я думаю, что записку, он оставил совсем рано утром, пока было еще темно. При свете дня ему разумнее было держаться подальше от тех мест.
— Мне кажется странным, что он вообще решил позвонить ей тем вечером. Он ведь понимал, что Фэй должна будет поднять тревогу, когда Артур не вернется, так что в доме у нее вполне могли оказаться посторонние.
— Вероятно, они условились, что она поднимет тревогу только после его звонка. Мы же не знаем их план в деталях.
— В том-то и проблема, что мы слишком мало знаем… Жаль, что меня не было на разбирательстве. Так много осталось вопросов…
— Франклин решил, что ты недостаточно поправилась, чтобы узнать страшную правду, и был прав, — сказал я. — Мы сделали все, что могли. Поверь, это было нелегко…
— О, тебя я ни в чем не виню…
— Что касается вопросов, то юрист, которого я вызвал из Лондона, задал их больше чем достаточно. Быть может, можно было выяснить что-то еще, но какой смысл? Это ничего бы не изменило. Все, о чем ты здесь говорила, сущие пустяки в сравнении с фактами и доказательствами.
— Я не считаю эти доказательства неопровержимыми, — упрямилась Кэрол.
Я вздохнул.
— Тебя не убеждает даже то, что инсулин был найден в ее сумке?
— Я все равно не верю, что это она взяла его.
— Тогда кто же?
— Кто-то другой.
— И подложил ей в сумку?
— Именно.
Я покачал головой.
— Это бесполезно, Кэрол… Неужели ты не видишь, как сходятся все факты? Разорванный карман, инсулин в сумке, записка, телефонный звонок… Если Фэй невиновна, то это чудовищная ловушка, в которой продумано все до мелочей, но как раз это совершенно невероятно.
— Неужели? А для меня невероятно только одно — что Фэй виновна в убийстве. Возможно, это действительно была ловушка. Потому-то, вероятно, с Фэй и произошел несчастный случай. Известно, что она утонула, но как? В газетах пишут, что у нее на теле были ссадины.
— Этому есть объяснение… Кэрол, неужели ты это предполагаешь всерьез?
— Я знаю, что Фэй невиновна. Если ловушка представляется единственным альтернативным вариантом, значит, это и была ловушка… Разве это совершенно невозможно?
Я погрузился в размышления. Теоретическая возможность существовала, разумеется. При благоприятном стечении обстоятельств инсулин могли выкрасть, а карман разорвать еще до прибытия Фэй на остров. Фэй могли перехватить, затащить в воду и утопить, подсунуть ей в сумку инсулин и записку и изобразить несчастный случай, столкнув ялик с берега. Однако продумать такой план в деталях было бы неимоверно сложно, а осуществить — крайне рискованно. Таким образом, это не было совершенно исключено, хотя лично мне такая вероятность представлялась минимальной.
— Твой гипотетический убийца должен был бы чертовски хорошо знать местность — сказал я после долгой паузы.
— Разумеется.
— Ему, кроме того, должно было быть известно, что Артур страдает диабетом.
— В Пепельном Береге об этом знали все, так почему бы не знать и ему?
— Дальше — он должен был знать, насколько необходим Артуру инсулин и что произойдет, если пропустить инъекцию.
— Он вполне мог вычитать это в специальной литературе.
— Скажи мне, пожалуйста, в чем суть твоей идеи? Ты считаешь, что убийцу интересовал на самом деле только Артур, а от Фэй он избавился лишь для того, чтобы было на кого спихнуть вину и отвести подозрения от себя?
— Могло быть и так… А возможно, он вынужден был убить Фэй.
— Почему?
— Чтобы она не подняла тревогу. Он, вероятно, знал, что смерть Артура наступит только на вторые сутки, и понимал, что Фэй поднимет людей на поиски гораздо раньше этого срока.
— Да, но на острове они бы не стали искать, потому что там не было ялика, — возразил я. — Это тоже обсуждалось в суде… Поэтому вряд ли кто-то мог опасаться, что она поднимет тревогу и его найдут живым. К тому же если не Фэй, то уж Морин сделала бы это в любом случае.
— Верно. Ну хорошо, тогда давай вернемся к первому предположению. Убийца устроил все так, чтобы не было риска попасться, и для этого заманил в ловушку Фэй.
— Извини, но я не понимаю, как он мог это сделать, — сказал я. — Откуда было ему знать, что Фэй передумает и решит позже присоединиться к Артуру, то есть сама угодит в расставленные сети? Она вполне могла отправиться на его поиски только утром и уже не одна. Что тогда?
Какое-то мгновение Кэрол казалась растерянной. Потом она заговорила, но без особой уверенности в голосе:
— Может быть, этот план появился у него только в гот момент, когда он увидел, что она отправляется к Артуру. Возможно, он уже был там и увидел, как она идет вдоль дамбы, и тут у него появилась идея…
Я покачал головой.
— Я уверен, что никому не под силу было бы моментально придумать столь сложный план, не говоря уже о его исполнении… И вообще я никак не возьму в толк, зачем твоему мифическому убийце понадобилось все это. Если он хотел разделаться с Артуром, то вполне мог раскроить ему череп чем-нибудь тяжелым во время одной из его ночных прогулок, да и других возможностей было хоть отбавляй. И все они были бы значительно менее рискованными, чем тот план, который ты ему приписываешь.
Кэрол молчала.
— И потом, — продолжал я, — в твоей версии есть еще одна нелепица, с которой хорошо бы разобраться… Я имею в виду звонок по телефону.
Кэрол казалась удивленной.
— А что, собственно, звонок по телефону? Я считала, что он как раз отлично вписывается в план убийцы, как и записка, подброшенная ей в сумку. Убийца явно хотел укрепить подозрения, что у Фэй был любовник.
— У кого же он собирался их укреплять? Если он приговорил к смерти Артура и утопил Фэй, он должен был знать, что дом пуст. Так зачем же звонить?
— А Морин? — спросила Кэрол неуверенно. — Он мог знать, что она должна вернуться.
— Но ведь этот звонок производил нужный эффект только потому, что он мог сказать: «Фэй, дорогая, тебе это удалось?»— спутав голоса. С Морин у него бы этот номер не прошел.
— Тогда он, возможно, знал, что в доме были мы. Вероятно, видел нас, когда мы ходили искать Артура и Фэй.
— Но мы-то уж точно его не видели. Я еще подумал тогда, как пустынно там было. Во всей деревне ни одной припаркованной машины.
— Он мог следить за нами из-за дамбы.
— Но не мог же он предвидеть нашего приезда? Мы же свалились как снег на голову, без всякого предупреждения. Нет, это маловероятно… К тому же, даже если бы он знал, что мы приехали, какой ему в том прок? Он же не мог предвидеть, что к телефону подойдешь именно ты. А что, если бы трубку снял я?
— Он мог все равно попросить к телефону Фэй, — ответила Кэрол, — и бросить трубку, когда бы ему сказали, что ее нет дома. Даже такой звонок мог показаться подозрительным… Допустим, ему только это и было нужно, но, поскольку трубку сняла я и голос оказался похож, он этим и воспользовался…
— Что ж, возможно, — сказал я. — Однако, когда я пытаюсь оценить весь план предполагаемой ловушки, мне он, честно признаться, кажется нелепым. Его осуществление бессмысленно и опасно. К тому же всех улик против Фэй он все равно не объясняет. Ночные прогулки, ее настойчивое желание отправиться в то утро в — Фэйрхавен, а потом столь же решительное стремление присоединиться к Артуру… И еще, кому, кроме Фэй, могло понадобиться убивать Артура? Она бы получила его деньги, а что мог выиграть от его смерти кто-либо другой?