Прибывшие из Северной Пальмиры археологи принялись разворачивать свои шурфы, из которых на белый свет были извлечены десятки этих самых таблиц, большая часть из которых оказалась, увы, побитой. Следующим — когда лопаты и скребки учёных прошли сквозь слой с табличками, был обнаружен и этот артефакт.
Не сумев разобраться в надписях на месте, обе находки доставили в Столицу. В те времена на науку средств не жалели, поэтому доставлял непонятное образование военный Руслан. Но и столичные светила, не сумев определить, что же такое им попало в руки, быстро определили всё найденное как тему, бесперспективную для исследований, и с чистым сердцем закрыли в запасниках до лучших времён, переключившись на более благоприятные для карьеры вопросы.
Находка представляла собой П-образную конструкцию весьма внушительных габаритов — шесть на шесть метров. Сечение ножек, последние были словно набраны из кубиков со срезанными к основанию гранями, было около полутора метров, в то время как перекладина, имевшая с одной стороны ступени, являлась прямоугольником шесть в длину и три — в ширину, имея в толщине не более метра. В добавок ко всему ножки — все их грани, несли на себе по символу, составленному из комбинации точек и клинописных, с характерными треугольничками на концах, палочек.
Весила вся эта конструкция под полтора десятка тонн, что так же было абсолютно несопоставимо с каменным, по внешнему виду, характером породы, из которой её изваяли зодчие древности.
В общем… Дело было ясное — старый друг, пользуясь моментом, впарил ему совершеннейший неликвид, высвободив золотые — с точки зрения аренды, площади имевшихся в его заведовании Московских складов, переместив артефакт из своих владений в зону транзитных грузов.
Как приняли снабженца его товарищи говорить не будем, ограничившись одной формулировкой — нерадостно.
А после…
А после дела в тихом и спокойном Тобольске завертелись на всю катушку — волна приватизации докатилась и сюда, принеся с собой все побочные нелицеприятные факты в виде разгула бандитизма, падения нравов и всего прочего, прочно ассоциируемого у переживших этот кавардак свидетелей лихих 90х.
К счастью для НИИ, криминал особого интереса к стоявшему на окраине города зданию не проявлял — были куски и пожирнее. Кое-как, занимаясь всем подряд, институт выжил. Как ни странно, но на помощь ему пришли всё те же лампы. Производимые в ограниченных количествах вечные зажигалки и вечные спички — последние охотно раскупались хозяйками для своих газовых плит, самую малость, но помогли институту продержаться на плаву до Нулевых, когда в стране, медленно отходившей от охватившего все её члены бардака, стал медленно наводиться хоть какой-то порядок.
Вернувшееся финансирование, хоть и не в таком, как при Союзе, объёме, наконец позволило коллективу, облегчённо вздохнув, вернуться к научной деятельности, лишь изредка, как страшный сон, вспоминая пережитое. Года вновь потекли плавно, не нарушаемые какими-либо сотрясениями, пока, в середине нулевых, в НИИ не прибыло молодое пополнение из числа тех, редких в современное время, молодых людей, которые предпочли соблазнам шумных городов терпеливый труд на благо отечественной науки.
Среди вновь прибывших был и Игорь Маслов, сирота, волею судьбы, или, вернее сказать чуда, оказавшийся в государственной программе развития молодых дарований, которая обеспечила ему, не имевшему за собой ни обеспеченных родителей, ни связей, высшее образование с обязательной отработкой пяти лет по специальности. Сказать по существу, направили молодого инженера-радиоэлектроника в эту глушь только по одной причине — все более вкусные квоты были заблаговременно расписаны среди более, назовём это — приватными кандидатурами.
Своим прибытием Маслов не на шутку озадачил руководство НИИ. Людей-то они просили — факт, средний возраст в коллективе уже плотно подходил к предпенсионному, но зачем им радиоэлектроник — понять или придумать было сложно.
Тем не менее — не отсылать же парня назад, тогда, в следующий раз, и вовсе никого не дадут. В общем, не мудрствуя лукаво, Игорю присвоили звание младшего научного сотрудника и отправили в архив наводить порядок, убирая с глаз и втайне надеясь, что копаясь среди бумаг новоявленный мэ-нэ-эс либо сам сбежит, либо — на второе, впрочем, надежды было мало, проникнется идеями ветеранов и, со временем, займёт подобающее место в коллективе.