— Я вещи забыла в машине. Извини, что взяла твою рубашку.
— Я понял. И не нужно извиняться, ты можешь брать в моём доме всё, что захочешь.
— Я так не привыкла… — поднимаю на него глаза.
— А я да, — поддевает пальцем мой подбородок и приподнимает кверху.
Слегка касается поцелуем моих губ и проводит пальцем по контуру лица.
— Там завтрак почти готов. Я тоже быстро в душ и будем есть.
Киваю головой в согласии и отпускаю его.
Сама делаю выдох. Грудь будто сдавило, и дышать невозможно. А сердце бьётся как сумасшедшее.
Какое же странное это чувство — любовь…
Глава 26
Пока Глеб был в ванной, стараюсь красиво накрыть стол к завтраку.
Привычка выработалась в доме Родиона. Домработница всегда накрывала изысканно стол, и неважно было — ели мы вдвоём или принимали гостей.
Чашки, красиво сложенные салфетки, которые Глеб прячет в шкафчике.
Но всё же в мужской квартире не хватает нужных мелочей.
Исправим.
— У тебя есть вкус, — обнимает сзади Морозов и целует за ухом.
— Есть садись. Надеюсь, ты не обманул и действительно умеешь готовить.
— Приготовить яичницу и бутерброды — большого ума не надо. Отвезу тебя как-нибудь на природу, где попробуешь настоящий костровой плов, вот где вкуснятина. Ещё и со свежей дичью. Ммм… — протягивает.
— Ты охотник? — сажусь напротив.
— Я добытчик, — смотрит на меня с улыбкой.
— И не жалко тебе зверей убивать?
— Это всего лишь звено пищевой цепи…
— Странно это слышать от человека, который свою собаку больше матери любит.
— С чего ты это взяла? — сводит брови.
— Вы ссоритесь постоянно…
— Это не значит, что я её не люблю. Она просто женщина… своеобразная, — сжимает губы. — Обожает командовать. Всё должно быть так, как она хочет, а я с этим не согласен. Вот и конфликтуем. Но за мать я любому шею сломаю.
— Звучит угрожающе.
— Зато верно. Она из-за меня столько операций перенесла и лечилась долго, чтобы я родился. И после моего рождения больше не смогла детей иметь, — произносит печально.
— Почему?
— Сначала бесплодие ставили, но в Питере ей помогли и восстановили. А когда я родился, то у неё сильное кровотечение было из-за разрывов, врачам пришлось удалить матку.
— Кошмар…
— Поэтому я единственный ребёнок в семье и надо мной мать тряслась, как над золотом. А у тебя есть братья или сестры?
— Нет… — чуть не проговариваюсь про брата, но вовремя вспоминаю легенду.
— Почему?
— Не знаю… — пожимаю плечами. — Мама воспитывала меня одна. Я не помню рядом с ней мужчин.
— Понятно, почему ты такая скромница…
— Ничего я не скромница! — возражаю.
— То есть, в спальне, когда ты рубашку до пят натянуть пыталась — это не скромность была? — поднимает бровь.
— Это стеснение. Мы с тобой ещё не настолько близко знакомы.
— Ой, извини, что перепутал, — ставит локти на стол. Вот бескультурье! — А в близости ты мне сама отказала, если помнишь.
— Я же объяснила причину, — чувствую, что кровь приливает к лицу.
И вообще, к чему этот разговор?
— Не парься ты так, — видит моё смятение. — Я не паникую из-за месячных у девушек. Это нормальное явление.
— Это неприятно обсуждать… — краснею ещё больше и опускаю глаза.
— Ничего постыдного в этом нет, — приподнимает моё лицо за подбородок. — Природа создала женщин такими. У нас тоже не всё в порядке — живём как-то.
Удивил.
— Морозов, ты с какой вообще планеты такой нестандартный?
— С нашей, — растягивает улыбку. — Доедай! — показывает на мою тарелку.
К еде я почти не притронулась.
После завтрака он моет посуду, чем в очередной раз приводит в восторг.
— Похоже, что кроме курения у тебя больше изъянов нет, — залезаю на подоконник погреться на солнышке, пока он курит в открытое окно.
— Я матерюсь, — возражает, затягиваясь.
— Я не заметила. Но это не страшно.
— Как сапожник, особенно на работе, — добавляет. — С тобой просто шифруюсь.
— Что ещё?
— Бываю вспыльчивым. Могу наорать или дать по морде, — очередная затяжка.
— Это я слышала. А ещё у тебя язык быстрее мыслей работает.
— Просто говорю, что думаю. Да, иногда это шокирует людей, — тушит окурок о карниз и бросает в пепельницу.
Достаёт из кармана жвачку и закидывает одну в рот, вторую предлагает мне. Ментоловая, дыхание спирает.
У него звонит телефон.
— Твою мать! — ругается. — Я совсем про тебя забыл… — обращается к номеру на экране и отвечает.