— Это же работа пограничников.
— На учениях был случай. Только не проси рассказать, — остановил меня. — Там ничего интересного. Просто борзые японцы нарушили нейтральные воды. В наших, оказывается, рыба жирнее, — фыркает.
— Я рада, что ты не пошёл служить дальше. Иначе мы бы не встретились…
— Мы не знаем, что нам предначертано, но я уверен — если судьба, то она тебя и на необитаемом острове найдёт.
Глава 29
По коже гуляет холод. Прижимаю к себе заледеневшую обнаженную Белку, которая свернулась рядом клубочком.
— Почему так холодно? — сонно бубнит, обхватывая меня руками.
— Дикий, сволочь, верни одеяло! — рычу на пса.
Знаю, что этот сучонок сидит рядом с кроватью и ждёт, когда я замёрзну и проснусь. Такой трюк он регулярно проделывает.
Начинает скулить.
Блядь! Его надо тащить на улицу, дома на пелёнки ходить отказывается. При его размерах они вообще не помогают.
— Отдай! — вырываю у него из зубов одеяло и накрываю Алину, она сразу кутается в него.
— Ты куда? — приподнимается, когда я надеваю спортивный костюм.
— Ему надо, — киваю на Дикого. — Спи, ещё рано, — чмокаю в губы и жестом показываю псу на выход.
Холодно, ветер и дождь моросит. Брр! Накидываю капюшон от куртки и прячу руки подмышки, в ожидании, когда собакин вернётся из кустов.
Стеснительный засранец!
Дома скинув кроссовки в прихожей сразу мыть лапы и перевязывать ему раны. Даже не заметил, что Белка уже проснулась и вовсю хозяйничает на моей кухне.
Только отмыв грязнулю и отогрев себя под горячим душем, чувствую сладкий запах чего-то вкусного, разносящийся по квартире.
— Это оладьи?
— Блинчики, — поправляет, поворачиваясь ко мне от плиты и улыбаясь.
— Ммм, — подхожу к ней, обнимаю одной рукой за талию.
Второй пытаюсь стянуть блинчик с тарелки, отвлекая поцелуем в шею. Но пойман и получаю от Белки лопаткой по руке.
— Потерпи пять минут, и будем завтракать. У тебя сгущёнка есть? — приподнимает на меня глаза.
— Была где-то, — открываю шкафчик сверху и достаю банку из НЗ, который из отцовского пайка пополнила мать.
— Зачем тебе столько? — Алина открывает рот от удивления, осматривая ряды из банок сгущёнки и тушёнки.
— Родители думают, что я тут не доедаю, — посмеиваюсь. — Могу поделиться, — открываю крышку.
— Не надо.
— Напрасно, — демонстративно медленно облизываю ложку с тягучим лакомством.
Белка сглатывает.
Это от голода или от возбуждения? Набираю ложку сгущенки и подношу к её рту.
— Давай, — киваю головой, показывая, чтобы тоже попробовала.
Она неторопливо запускает ложку в рот, съедает сгуху, а потом облизывает языком испачканные губы.
Теперь сглатываю я.
Как же она сексуально это проделала. Кровь отливает от головы и устремляется вниз. Провожу пальцем по липким губам Белкиной, а потом их целую. Сладкая и вкусная. Посасывая их, слепо переставляю сковородку с огня и, подхватив под задницу, несу в спальню.
— Мы на учёбу опоздаем, — смеётся, откидывая голову назад и обхватывая меня ногами.
— Насрать! — прохожусь поцелуями по шее и кидаю её на кровать.
— Глеб! — заливается смехом, шуточно отбиваясь от моих прикосновений.
— Сопротивление бесполезно, Белка, — прижимаю её руки к матрасу. — Когда у меня сносит крышу, я пру как бронепоезд.
Не сильно-то она и сопротивляется. Сама раздвигает ножки и подаётся вперёд, чтобы я вошёл.
Ээ, нет!
Не так быстро, маленькая.
Я хочу насладиться стонами от моих ласк и распалить тебя до красна. Чтобы полыхала и задыхалась. А ещё умоляла, потому что вот-вот кончишь.
Осматриваю жадным взглядом лицо, вскользь до груди.
Маленькие розовые сосочки призывно торчат, призывая себя попробовать.
И я втягиваю их по очереди, посасывая, от чего Алина громко стонет и извивается подо мной.
Хм… Кажется, я нашёл твою эрогенную зону, Бельчонок.
Ласкаю грудь до тех пор, пока она не начинает выгибаться и звать мамочку. Вниз губами до горячих и влажных от желания складочек. Языком по клитору, и Алина сжимает коленками мою голову, подрагивая в руках. С силой развожу ноги, которые она всё пытается свести.
— Расслабься…
— Не могу… Меня судорогой сводит, — хрипит.
— А ты попробуй, — запускаю в неё пальцы, а большим поглаживаю заветную точку.
Белка вроде пытается, но дрожащие ноги то и дело смыкаются.
— Прекрати! — прикрикивает на меня.
— Слушаюсь и повинуюсь, — рывком насаживаю её на свой член.
Взвизгивает от неожиданности и сжимается, доставляя кайф.