— Пошли, Дикий! — вывожу собаку в коридор.
Надеваю ему намордник и на выход.
На улице валит хлопьями снег. Всё уже заметено. Хорошо ветра нет и не холодно.
До дома около получаса пешком и я решаю прогуляться.
Дикий радостно прыгает рядом, ловя на лету снежинки.
Мне бы твою безмятежность.
На точке стритфуда покупаю два пян-се* и воду. Для себя прошу посыпать маласянь**.
Устраиваемся на небольшом заборчике спиной к дороге.
Отдаю пирожок без приправы Дикому. Больше суток голодный. Пою водой прямо из бутылки. Потом сам медленно жую, задумавшись и не чувствуя вкуса. Аппетита особо нет. И глядя в жадные глаза пса, отдаю свой пян-се ему, убрав тесто с приправой.
Сзади раздаётся сигнал машины.
Серенькая Королла прямо напротив нас.
Я таких не знаю.
Открывается окно.
— Садитесь, — кивает назад москвич.
— Мы и ножками дотопаем, — не хочу больше с ним общаться.
— Садись! Поговорить надо.
С небольшим желанием сажусь на спереди, а Дикого назад.
Несколько минут едем молча. Фэйс даже не смотрит на меня, но едет в нужном направлении.
— Вы поговорить хотели, — напоминаю ему.
Он прикладывает палец к губам и показывает глазами на аудио панель.
Намёк на то, что нас слушают.
Усмехаюсь.
Москвич сворачивает в переулок, в конце него выход на набережную.
Отходим подальше от машины к Амуру.
Спускаю Дикого с поводка, пусть побегает.
Фэйс достаёт пачку сигарет и протягивает мне.
— У меня есть, — вынимаю из кармана.
Закуриваем. Молчим.
Москвич всматривается в противоположный китайский берег.
— Никогда не видел так близко заграницу, — выпускает дым. — Вроде вот она, всего в двух шагах, а нельзя. Сколько здесь метров?
— Семьсот пятьдесят вроде…
— О! Даже километра нет. Минут за пятнадцать можно дойти.
— Рискните.
— Бегают?
— Бывает…
— Ловят?
— А вы как думаете?
— Давай на «ты». Мы не в кабинетах.
— О’кей, — соглашаюсь. — Очень странно, что ты своим не доверяешь.
— А они мне не свои, — глубоко затягивается. — Своим я доверяю. А этим нет.
— Почему?
— Интуиция. Алина не рассказывала ничего? — смотрит вопросительно.
— Что-то рассказывала, но теперь я сомневаюсь, что это была правда.
— А про Аксёнова?
— Знакомый, который помог ей переехать к нам.
— Ясно. Странный тип…
— Согласен. Она его побаивается, но почему — не говорит.
— И не скажет. Сама не знает, — задумчиво.
— Как это?
— Так это, — не вдаваясь в подробности. — Он умеет.
— Ты её на совсем увозишь?
— Нет, — закуривает вторую сигарету. — Пока сюда летел девять часов, чуть уши не опухли от желания курить, — объясняет. — В начале марта будет суд. После него Алина вернётся к прежней жизни.
— Суд? Над кем?
— А это тебе знать не положено. Не волнуйся! Я с неё глаз не спущу всё это время. Если с ней что случится — с меня три шкуры снимут. Ну, и с работы попрут, естественно. Ещё и с волчьим билетом. Меня потом даже охранником в супермаркет не возьмут, — усмехается.
Во мне начинает подниматься ревность.
Алина и он вдвоём двадцать четыре на семь. А мужик он на вид нормальный, подобные девчонкам нравятся. Как говорит Ксюха — брутал.
И мне такое соседство рядом с Белкой не по кайфу.
— Поехали, — говорит, докурив сигарету.
— Куда?
— Собаку надо домой отвезти, а то туда с живностью не пускают. У них своя. С усами и шестилапая, — шутит.
Да ладно⁈
Мы едем ко мне. Москвич поднимается со мной.
— Можно? — просит разрешение осмотреть квартиру.
— Да.
На кухне накладываю Дикому побольше корма и наливаю воды в миску.
Гость внимательно осматривает вещи в комнатах. Заглядывает под стол, подоконники, шторы и каждый угол.
Подходит и раскрывает ладонь. Три жучка. Я их в армии видел.
— Один здесь, другой в спальне, третий на кухне.
Я ничего не могу сказать. Я уже понял, что нас слушали, ещё при допросе.
— Не понимаю, как их могли поставить, когда он почти всегда дома? — смотрим на Дикого.
— Значит, воспользовались вашим отсутствием на прогулке.
— Может быть, поэтому он был такой беспокойный? Почувствовал присутствие чужого в доме, а я прохлопал.
— Беспокойный? Теперь понятно, чего он так Аксёнова невзлюбил. Не думал, что здесь нач отдела лично по квартирам работает. Для этого подчинённые есть. Нам пора, — взгляд на часы.
— Пока, зверюга. Не скучай, — прощаюсь с Диким.