Письма, которые она писала Алеку, были исполнены настойчивого любопытства. Как, впрочем, и его письма тех дней, когда он продал ей дога. Именно из этих писем Элистер узнала о скорпионе и урагане, о детстве Крошки и о том, как Алек воспитывал собак. И если при этом она узнала кое-что и о самом Алеке, это совсем не удивительно. Алек и Элистер Форсайт никогда не встречались, но тайна, связанная с Крошкой, сблизила их больше, чем людей, выросших вместе.
"Вы спрашиваете меня, почему я написал именно Вам, а не кому-нибудь другому, - отвечал Алек на ее прямой вопрос. - Могу признаться, что я Вас вовсе и не выбирал. Вас выбрал Крошка. Как-то у меня дома были туристы с прогулочного парохода. Мы сидели за коктейлями, и один из гостей упомянул Ваше имя. Насколько я помню, его звали доктор Швелленбах. Очень приятный старик. Услышав Ваше имя, Крошка вскинул голову, словно я его окликнул. Потом поднялся и подбежал к доктору, навострив уши и тычась ему в ноги. Я было подумал, что старик хотел дать ему поесть, но нет - он, должно быть, хотел, чтобы доктор Швелленбах повторил Ваше имя. Тогда я спросил доктора о Вас. На следующий день я рассказывал своим друзьям об этом случае, и стоило мне снова упомянуть Ваше имя, как Крошка бросился ко мне и уткнул нос в мою ладонь. Он весь дрожал. Это меня доконало. Я написал другу в Нью-Йорк, и он разыскал Ваше имя и адрес в телефонной книге. Остальное Вам известно. Сначала я хотел просто обо всем Вам рассказать, но потом почему-то предложил Вам купить дога. Я подумал, что будет нехорошо, если Вы с Крошкой не встретитесь. А когда Вы написали, что не сможете уехать из Нью-Йорка, мне ничего не оставалось, как послать к Вам Крошку. А теперь… не знаю, доволен ли я, что так все вышло. Судя по тому, что Вы целые страницы своих писем ко мне заполняете вопросами, мне кажется, что Вас очень встревожила эта дурацкая история".
Она отвечала:
"Пожалуйста, не думайте, что я встревожена! Ничуть! Я заинтересована, сгораю от любопытства и немного волнуюсь. Но ничего пугающего в этой ситуации нет. Я не могу Вам этого объяснить. В Крошке - порой мне кажется, что это исходит даже не от Крошки, - есть нечто бесконечно успокаивающее. Будто меня охраняет что-то другое, более значительное, чем этот умный пес. Все это странно и достаточно таинственно, но совсем не страшно.
Я хотела бы Вас спросить еще вот о чем: не могли бы Вы точно вспомнить, что именно сказал обо мне доктор Швелленбах, когда Крошка так странно повел себя? Постарайтесь припомнить, не попадал ли Крошка под чье-нибудь влияние помимо Вашего. Что он ел, когда был щенком? Сколько раз у него была…" и так далее.
В ответном письме Алека говорилось:
"Прошло столько времени, что мне уже не вспомнить точно, о чем шел разговор. Но кажется, доктор Швелленбах говорил о своей работе. Как Вы знаете, он профессор-металлург. Он упомянул имя профессора Науленда как крупнейшего специалиста нашего времени по сплавам - этот-де Науленд может изготовить любые сплавы. Затем он перешел к его ассистентке. Сказал, что она весьма компетентный специалист, словом, совершенное чудо. Но несмотря на это, она очень женственна и представляет собой самую прекрасную из рыжеволосых красавиц, которые когда-либо предпочитали небесам Землю. Потом он открыл нам ее имя - Элистер Форсайт. Надеюсь, что Вы не покраснели, мисс Форсайт. В конце концов, Вы сами на это напросились! Вот тогда-то Крошка и подбежал к доктору и начал вести себя несколько необычно.
Я могу припомнить только один случай, когда Крошка исчезал на целый день и, возможно, подвергся какому-то постороннему влиянию. Это случилось, когда ему было три месяца от роду и его взял с собой Деббил. Деббил - местный бродяга, лет шестидесяти. Он похож на одноглазого пирата да еще страдает слоновой болезнью. Он всегда ошивается по соседству и готов выполнить поручение каждого, кто даст ему табачку или угостит рюмкой рома. Так вот, в то утро я послал его на холмы поглядеть, не протекает ли труба, которая ведет к нам от резервуара. Дел ему было часа на два, так что я попросил его захватить с собой щенка, чтобы тот поразмялся.
А они пропали на целый день. Я был занят тогда по горло, крутился как белка в колесе, и некого было послать на поиски. Но к вечеру он вернулся. Я его крепко отчитал. Было бессмысленно спрашивать, где он пропадал - Деббил ко всему прочему слабоумен. Он, как всегда, отвечал, что ничего не помнит. Но следующие три дня мне пришлось повозиться с Крошкой. Он отказывался есть и почти перестал спать. Он не отрывал глаз от плантаций сахарного тростника на холме, но не рвался туда. И я сам отправился на холм посмотреть, в чем дело. Там нет ничего, кроме резервуара и развалин губернаторского дворца, где уже полтора века никто не живет. Теперь от дворца почти ничего не осталось, кроме заросшей кустарником груды камней да пары арок, но считается, что там водятся привидения. Когда Крошка выздоровел, я, конечно, забыл об этом. Теперь он чувствовал себя лучше, чем прежде, хотя, начиная с того дня, он иногда вдруг застывал и оборачивался -к холму, будто к чему-то прислушивался. До Вашего письма я не придавал особого значения этому случаю. Да и сейчас, пожалуй, не придаю. Может быть, за ним погналась самка мангусты, отгоняя его от выводка, может, он сожрал немного ганжи - вы ее называете марихуаной. Но сомневаюсь, чтобы это влияло на его сегодняшнее поведение, по крайней мере не больше, чем тот случай, когда все компасы указывали на запад. Слыхали об этом? Ничего удивительнее мне видеть не приходилось. Это случилось прошлой осенью сразу же после того, как я отправил к Вам Крошку. Все корабли, лодки и самолеты отсюда до Сэнди Хука сообщили, что стрелка компаса указывает не на север, а на запад! К счастью, эффект длился всего часа два, так что обошлось без неприятностей. Правда, один пароход сел на мель да что-то случилось с одной или двумя рыбачьими лодками у Майами. Напоминая вам об этой истории с компасами, я хочу только подчеркнуть, что поведение Крошки может быть странным, но оно уж не настолько странно и исключительно в мире, где встречаются сумасшедшие компасы".
В ответ ему она писала:
"А Вы, оказывается, философ - мой тропический друг? Эдак Вы можете довести идею необъяснимого до таких масштабов, что всякое объяснение или даже попытки его покажутся бессмысленными. Что касается эпизода со свихнувшимися компасами, я его отлично помню. Мой шеф. доктор Науленд, по уши погряз в этом фантастическом происшествии. И не только он, но и большинство его коллег в самых различных областях науки. Они нашли этому вполне разумное объяснение. Все дело в присутствии некоего квазиматнитного феномена, создавшего равнодействующее поле под прямым углом к нормальному магнитному полю Земли. Это объяснение привело в восторг чистых теоретиков. А практикам - например, Науленду и его коллегам-металлургам - осталось выяснить всего лишь, что же создало такое поле. Поистине, наука - удивительная вещь!