Виктор рискнул и выиграл, вот только финал не рассчитал. Когда он шагнул навстречу чужаку, нарочито неловко замахиваясь (ну, неловко – это в глазах мастера, естественно, на взгляд постороннего неискушенного зрителя так наоборот, очень ловко и быстро, тут главное было не переиграть, изображая неумеху) тот, как Виктор и предполагал, легко уклонился и атаковал сам, с такой скоростью, что, не будь Виктор готов именно к этому удару, то, наверное, его карьера на этом бы и закончилась. Однако тело его успело, опережая мысли, уклониться, а левая, безоружная рука со всей дури ударила в шею противнику. Вот этого чужак и не учел – того, что бить его будут безоружной рукой. А Виктор не учел, что противник его очень быстро двигается и очень отличается от человека по физическим кондициям. Он-то бил в голову, надеясь оглушить чужака, но тот успел дернуться в сторону. Впрочем, это не слишком повлияло на результат – удар был такой силы, что сломал чужаку шею, а попади Виктор туда, куда рассчитывал, скорее всего проломил бы ему череп.
Вот так и остались они без пленных – больше никого живого на корабле не нашлось. Нашли, правда, еще один труп, как раз в том отсеке, который был поврежден вторым попаданием, однако это было уже как-то без разницы, только разве что подтвердило еще раз избитую истину о том, что «брони много не бывает!». Правда, останки чужаков заморозили – мало ли, вдруг многомудрые ученые придумают чего, но на этом проблемы только начались. Ну в самом деле, если попался тебе редкостный трофей – разве ты его бросишь?
Корабль чужаков, после недолгих обсуждений, решено было перетаскивать на базу и это вылилось в целую операцию. Перетаскивать корабли случалось и раньше, технически ничего сложного в этом не было – швартуешь его к борту корабля-буксира и тащи себе на здоровье. Хороший пилот с этим справлялся на раз, да и посредственный тоже справлялся, правда, немножко попотев. Единственная проблема – нарушение центровки буксирующего корабля, да и ускорение снижается, однако это все решалось, что называется, в рабочем порядке. Однако транспортировать так корабль чужаков, тем более к межпространственным прыжкам, похоже, неприспособленный (на борту не нашли, сколько ни старались, ни одной системы, аналогичной используемым для этого людьми), было, мягко говоря, рискованно – вдруг рванет тот же самый реактор? Или непонятно на каких принципах работы построенный двигатель что-нибудь отчебучит? Да мало ли, каких сюрпризов можно ждать от неизвестной техники.
Решали все, как обычно, мозговым штурмом и, в конце концов, решили – за два дня состряпали буквально на коленке каркас из металлических труб, углов, швеллеров и вообще чего попало, разорив при этом ремкомплекты обоих кораблей. Созданный каркас позволил швартовать чужой корабль не борт к борту, а впереди, метрах в трехстах, что хотя бы частично снимало опасность при взрыве. Несмотря на хрупкость, ускорение в 0,1 g конструкция выдержала. Через это извращение сопромата диск пришвартовали к «Ганнимеду», оставив на крейсере минимум экипажа – пилота, он же штурман, и двух механиков. Большего для корабля с такой автоматизацией, в принципе, и не требовалось. За пилота пошел сам Виктор, матерно послав всех, кто говорил, что так нельзя, а механики остались штатные, благо механизмы своего крейсера они знали отменно.
И, в общем-то, ничего страшного – один прыжек сделать смогли. Правда, самопальная швартовочная эстакада развалилась сразу после перехода, но это уже не играло никакой роли – диск переход выдержал, не взорвался, не рассыпался, не испарился. На основании этого был сделан вполне логичный вывод – не страшны ему переходы, а раз так, то цепляем в обычном режиме и поехали. Ну и поехали – бодро, весело и с песнями. Тогда у Виктора в первый раз прихватило сердце, но он никому, кроме врача, об этом не сказал, а врач, проверив его в стационаре, успокоил, что проблема чисто нервная, а само сердце вполне здоровое. Ну и обругал за то, что не напился Виктор сразу водки, не пережег адреналин. Типа, выпил бы – помучался бы с бодуна, зато потом бы проблем не было. А так, не подумал – ну и мучайся теперь. Виктор смиренно выслушал доктора, с таким же смирением получил кучу уколов, взял с врача слово, что сведения о его болячке из стен амбулатории не выйдут, получил в ответ гневное фырканье и лекцию о врачебной этике и отправился спать. Спал он двое суток, с перерывами на туалет, после чего проснулся голодным, но отдохнувшим и почти здоровым, что внушало ему осторожный оптимизм.