– Все страньше и страньше как сказала Алиса, – пробормотал себе под нос, ни к кому не обращаясь, Виктор. – И что это для нас меняет? Только запутывает, пожалуй. Раньше я мог предположить, что тех, кто задавил ацтеков, отделал кто-то, пришедший извне, и эти придурошные летуны на дисколетах были под первым и единственным номером в списке подозреваемых. А что мне думать сейчас?
Собравшиеся переглянулись. Действительно, когда в уравнении одно неизвестное, оно решается всегда, но когда неизвестных много, требуется уже система уравнений. А когда их число стремится к бесконечности, при том что константы почему-то вдруг сами превращаются в неизвестные? Медведь присвистнул.
– Что нам теперь со всем этим делать?
– А я считаю, ничего, – вмешался вдруг Кэвин. – Не все ли равно, кто они? Нам надо решать, бить их или нет, только и всего.
– Э, нет, меняется многое, – Айнштейн машинально потер виски. – Одно дело договариваться с чужаками, другое дело – с людьми, пускай не такими, как мы, но людьми.
– Да ладно, все понимают язык силы, – Анрэ встал, прошелся взад-вперед вдоль стола. – Поджарить их – и вся недолга.
– Не знаю, вот сейчас я ничего не смогу посоветовать, – развел руками Айнштейн.
Виктор прекрасно видел, что самый старший из них по возрасту, самый опытный и самый, чего уж там, подготовленный, наверняка имеет по этому поводу свое мнение, но держит его при себе. Вероятно, хочет, чтобы решение Виктор принял сам, единолично. Но почему?
И тут ответ пришел сам собой – настолько простой и понятный, что Виктор едва не рассмеялся. Айнштейн знает, что он, скорее всего, проигнорирует мнение остальных, если оно не совпадет с его собственным – ну не тот у молодежи пока что уровень. А вот к мнению старшего товарища прислушается наверняка. И Айнштейн не хочет, чтобы Виктор оглядывался на него. Как он сказал не так давно в приватном разговоре? Император должен быть один? Хитер, однако, не хочет Виктор брать на себя верховную власть – постарается сделать так, чтобы власть эта плавненько опустилась на плечи Виктора сама собой, незаметно и постепенно. Этакие курсы подготовки Верховного Правителя. Ну и что теперь с ним делать?
Виктор улыбнулся, окинул взглядом товарищей и выдал историческую фразу:
– А воевать мы ни с кем вообще не будем.
На него смотрели, открыв рты, все, даже мудрый Айнштейн, а Виктор, не давая никому опомниться, начал стремительно развивать свою мысль.
– Смотрите сюда, умники. Война, причем любая и с любым результатам, нам сейчас просто невыгодна – в случае успеха мы не приобретем ничего, что нам действительно нужно, но истощим свои ресурсы, а в случае неудачи потеряем то немногое, что имеем. Выводы?
– Отсиживаться? А как же Жак? Мы что, не отомстим? Мы не трусы…
Вот в таком ключе ему все, кроме благоразумно промолчавшего Айнштейна, и ответили. Правда, несколько… Более витеевато, что ли. С эпитетами и оборотами, так сказать. Виктор дал им высказаться, указал Анрэ на пару неправильных склонений, от чего у него покраснели уши, а Кала и вовсе смущенно потупилась, и продолжил:
– Объясните мне, зачем воевать? Ради старой доброй мести? Так я от нее и не отказываюсь, просто вы настолько разучились думать, что не видите ничего, кроме своей долбаной войны. Никакого другого решения, – все более распаляясь продолжал он. – А ведь все просто – надо заставить других воевать за нас. Не Землю – там тоже не дураки сидят, а тех, кому уже деваться некуда. Подумайте головами, что нам выгоднее всего? Нам выгоднее всего, когда война между чужаками и ацтеками тянется и тянется, истощая ресурсы обеих сторон до полного их исчезновения. Тогда мы их, буде возникнет такая необходимость, обоих сможем не напрягаясь или завоевать, или просто уничтожить. Мне, кстати, второй вариант больше нравится, но не стоит ни от чего зарекаться, может, найдется в них что-нибудь полезное. А сами мы, пока они воюют, должны развиваться, развиваться и еще раз развиваться. Вопрос – как? Ну, что молчите? Да без разницы, как – хоть в военном, хоть в техническом, хоть в научном отношении, лучше во всех, но вряд ли получится. А что для этого надо? Деньги. Да-да, те самые деньги, о которых вы в последнее время вообще перестали думать. Типа у нас их много. Так вот, для утративших чувство реальности сообщаю: их у нас нет. Мы жили за счет жировых отложений, но больше нам свободных средств взять неоткуда, пиратствовать теперь не пойдешь, да и много на большой дороге не заработаешь, а того, что мы производим сами, едва-едва хватает на обслуживание того, что мы имеем сейчас, на развитие уже не остается. Мы сейчас как викинги или казаки какие-нибудь, вроде и крутые все, а ресурсов-то нет, развиваться-то не на что. И лет через десять мы будем банальным сырьевым придатком того, кто поумнее, потому что технологии, которые мы имеем сейчас, к тому времени устареют, а новых нам не продадут ни за какие деньги. А то, что мы производим сами, кроме сырья, никому просто не нужно, потому что у самих ничуть не хуже, а наше еще и дороже, ибо дорого перевозить. С сырьевыми придатками, кстати, не церемонятся, захотят – придавят. Ну что, будем почивать десять лет на лаврах и разбежимся потом, как крысы, или думать будем?