- А почему у него такие длинные зубы? - полусонно пробормотал Юра. - И рога?
- Потому что так из Космоса выглядит Хаос - как Ужас. И мы даем ему название: Диаболос, что значит - “сваливающий в кучу”, антагонист Порядка. Бог на Небесах - это Дьявол на Земле, это Человек. Бог-на-Небесах идентичен своему отсутствию: если Он есть, то Его нет, и нет здесь других богов и дьяволов, кроме человека - отражения Бога в материи, отягощенной Злом! - родственник оскалился и выставил открытые ладони. - Прошу не напрягаться, вышеизложенное - это просто алгебраическое отражение Книги Бытия и гейзенберговых формул в зеркале моего кривого ума. Шутка.
Никто и не напрягался. Когда он закончил, Юра и Елена уже спали, вытянувшись в креслах, ассистентка тихо исчезла.
- Больше не могу, - сказал Павел. - На сегодня я пошутил уже достаточно, - он встал, его шатало. Он добрался до кушетки, рухнул навзничь и тут же заснул.
Хозяин остался в одиночестве, потягивая из бокала и печально глядя в окно. День наступал.
Новый год покатился по хорошо унавоженной колее. Юра закончил “фильму”, где родственник исполнил главную роль, и “фильма” неплохо продавалась на дисках, все спонсоры и зрители остались довольны. При хорошей рекламе и хорошим тиражом “Прон-Пресс” и “Фалькон” издали совместным проектом серию из одиннадцати книг родственника, еще пять готовились к изданию. Родственник выступил во всенародно знаменитом ток-шоу, где солидно прокомментировал протекание политических событий в ближнем зарубежье и много чего наболтал о себе - все наболтанное оказалось брехней, как вскоре обнаружили въедливые журналисты. Брехню тоже прокомментировали, что принесло родственнику репутацию афериста и прохиндея, порнографа от политики и политического авантюриста от литературы, - но именно таких и любила публика, его гнусные книжки быстро исчезали с прилавков. История с псевдоубийством Павла просочилась в прессу, статисты выдали смутные, но будоражащие намеки, Павел стал популярен, у Павла стали брать интервью, тарифы на которые устанавливала Елена. Матвей Курапольский выступил в андеграунде с маловразумительным заявлением, из которого можно было уяснить, что родственник нам и не родственник вовсе, и даже не мужчина, а негритянка, прибывшая с Карибских островов, чтобы установить тут культ вуду. У Матвея откуда-то появились деньги, теперь он сидел в шикарных ночных притонах и показывал всем желающим фотографию Серебряной Змеи в черной коже и эсэсовской фуражке, утверждая, что это и есть псевдородственник, умеющий раздваиваться и менять обличье.
Все, к чему прикасался родственник - превращалось в варьете, варьете - в балаган, а балаган - в деньги, которыми он щедро осыпал всех, кто вокруг него крутился. И карусель набирала обороты, вращаясь все быстрее и быстрее: били копытами игрушечные кони, крутились розовые слоны и расписные салазки, а родственник крепко сидел в седле в махновской папахе и стрелял в мир из двух маузеров.
Дом Городецкого распухал не по дням, а по часам - от новых пристроек, от новых людей, от ящиков с шампанским, за частоколом из заостренных бревен творилось черт знает что, и всем было интересно, но вислоусая стража в черных шароварах на представление пускала далеко не каждого, и кое-кто уже давал взятку за контрамарочку.
Разумеется, все это не могло не привлечь внимания компетентных органов.
Сначала подъехали к Матвею, у которого у самого рыло было в пуху, и очень даже, но Матвей, честно глядя в стальные глаза, поклялся и побожился, что писатель - честнейший и законопослушнейший человек, даже если и негритянка. Ну и что? Каждый имеет право быть негритянкой в демократической стране, а дружить с родственником было намного выгодней, чем с органом, даже самым компетентным.
Подъехали к Саломасову, и тот побожился примерно в тех же выражениях, что и Матвей, тем более, что в их с Матвеем прошлом было много общего, прозрачно при этом намекнув на свои широкие связи в среде демократической американской общественности, но благоразумно умолчав о том, что его собственное благополучие, с некоторых пор, зижделось на связи с модным писателем.