Вскоре так и сделали – появился «Доброфлот». Регулярные морские перевозки переселенцев на восток начались в 1880-х и шли вплоть до постройки Транссиба. За два десятка лет суда «Доброфлота» доставили в Приморье свыше пятидесяти семи тысяч переселенцев и двадцать восемь тысяч специалистов разного профиля.
Едва ли можно говорить о том, что Дальний Восток в те времена управлялся эффективно и дальновидно. «Мертвящее русское правительство, делающее всё насилием, всё палкой, не умеет сообщить тот жизненный толчок, который увлёк бы Сибирь с американской быстротой вперёд», – писал Герцен. Пример, приведённый Венюковым: «У нас население южной части Приморской области долго кормилось мукой, доставляемой контрагентом морского ведомства Паллизеном, который привозил её из Кронштадта. И, в то же время, адмиралы-губернаторы во Владивостоке жаловались, что хлебопашество в русских южноуссурийских колониях не развивалось, ибо колонисты не видели, куда им сбывать свой хлеб. Нужно было, чтобы в край прибыл, из-за 4000 вёрст, генерал-губернатор, который, наконец, разрешил покупать для солдат и матросов во Владивостоке хлеб у соседних русских земледельцев в долине Суйфуна».
Венюков опасался, что из-за бедственного положения колонистов и отсутствия прочных связей Амурского края с метрополией Россия «при первой войне с Англиею или даже с какою-нибудь другою, менее сильною, но морскою державою или же с Китаем» может лишиться этой земли. Надо сказать, что генерал Венюков, ставший кем-то вроде диссидента (сошёлся с политическим ссыльным Петрашевским, впоследствии эмигрировал), порой напоминает интонацией Салтыкова-Щедрина. Государственных мужей, именами которых на Дальнем Востоке названы улицы и посёлки, он описывает живыми людьми со слабостями, сообщает о бюрократии, интригах, воровстве, разгильдяйстве… Всё это неудивительно. Удивительно другое: дело, так или иначе, двигалось вперёд. При всей противоречивости равнодействующая восточной политики состояла в том, что Россия расширялась в сторону Тихого и Ледовитого. Развесовка сгрудившейся на западе страны стала меняться.
С основанием Владивостока Россия приобрела не то чтобы законченность, ибо история продолжается, но необходимую стилистическую гармоничность. Она зарифмовалась сама с собой, найдя подходящее созвучие северо-западному Петербургу. До этого восточные её пределы как бы провисали, терялись в сибирской тайге, полярной тундре, океанской дали, но вот наконец появилась опора для громоздкой конструкции.
В 1871 году Сибирскую флотилию, берущую начало от созданной ещё в 1731 году Охотской флотилии, перевели из Николаевска во Владивосток.
Своим рождением Владивосток в большой степени обязан Крымской войне. Проигрыш на Чёрном море подстегнул освоение тихоокеанских берегов – особенно южных, как раз черноморской широты. Следующие войны давали городу новые импульсы: падение Порт-Артура переориентировало силы, деньги, кадры на Владивосток; в Первую мировую его порт стремительно рос потому, что был, в отличие от балтийских гаваней, неуязвим для немецких подлодок. Тогда же, во время «германской», большая Россия по-настоящему познакомилась с дальневосточной рыбой и консервами из неё.