Воронцов опустил руку с телеграммой, листок выпал из его пальцев и спланировал на пол.
– Язык поломать можно от такого протокольного стиля, – скучным голосом сказал Воронцов. – Послушай-ка, дружочек, сделай погромче! Я никак не пойму, от кого Роза Мария забеременела – от Педро или Гонзалеса?
Шурик подошел к телевизору, даже за регулятор взялся, но вдруг передумал, громче не сделал. Шагнул к бадье, зачерпнул ковшиком и стал жадно пить. Промокнув губы рукавом, он кинул ковшик на мешок с зерном и загородил собой телевизор.
– Юрий Васильевич! – с едва скрытой злостью заговорил он. – А мы все еще телевизоры по сараям ищем! Мотив убийства, выходит, совсем другой! Да и было ли вообще убийство? Где заключение экспертизы?
– Молчи, Шурик, молчи! – как ни в чем не бывало ответил Воронцов. – Все стало на свои места. Надежду Клинцову можно объявлять в розыск… Да, телевизоры мы искали напрасно, «КамАЗ» был пустой. Но теперь мы имеем ревность! Ревность и банальную женскую месть. Вот истинный мотив убийства!
Участковый взмахнул рукой, пытаясь поймать летящую муху.
– А какие у нас основания объявлять ее в розыск? Где доказательства, что она убила водителя? Где доказательства, что они вообще были знакомы?
– Будут доказательства, – с непоколебимой уверенностью заявил Воронцов. – Только наберись терпения.
29
Все изменилось. Прятаться, скрываться, подсматривать уже было не надо. Даша открыла калитку и вошла во двор. Она остановилась напротив крыльца, глядя по сторонам. Ночь упрятала мелкие предметы, сгладила детали, и все же полная луна позволяла увидеть черную ямку у куста сирени, похожую на могилу для собаки. Почему-то Даше пришла в голову мысль, что подобные чувства, какие сейчас испытывала она, переживают преступники, возвратившиеся на место преступления.
«Но в чем я виновата? – мысленно спорила со своей совестью Даша. – Кому стало хуже оттого, что я за ней следила? Я даже сделала ей лучше, когда вытащила из золы кусок тряпки!»
Даша приблизилась к светящемуся окну, тихонько постучала по нему и позвала:
– Леша!
Она замерла и минуту прислушивалась к тишине, которую изредка нарушали лишь тяжкие вздохи коровы, доносящиеся из сарая. Снова постучала, на этот раз громче.
– Не барабань, стекло вышибешь! – неожиданно раздался за ее спиной голос Лешки.
Даша вздрогнула, повернулась. Она увидела, как из темноты сада проявляется фигура Лешки, и ей стало неприятно, что все это время он скрытно наблюдал за ней. «И все-таки это ужасно, когда за тобой следят», – признала она.
– Привет, – сказала она с некоторым оптимизмом и тотчас крепко стиснула губы. Таким жизнерадостным голосом в неподходящей обстановке говорят только идиотки.
Лешка не ответил. Его молчание сказало все о его настроении. Даша почувствовала себя неловко. Она поняла, что разговаривать с Лешкой легко и непринужденно, как это было всего несколько часов назад, ей будет очень и очень трудно.
– Чего пришла? – спросил он, садясь на лавку.
Она села с ним рядом, украдкой поглядывая на его лицо, насупленные брови и глубокие морщины на лбу. Вдруг Лешка повернул голову и в упор посмотрел на Дашу. Она подумала, что если он сейчас ее ударит, то, наверное, она это заслужила, и на него нельзя будет обижаться.
– Здорово работаете, – сквозь зубы процедил он.
– Леша, – прошептала Даша, с удивлением замечая, что признаваться во лжи и страшно, и стыдно. Она опустила голову, чтобы свет из окна не освещал ее лица. – Я сказала тебе неправду. Я вовсе не помощник следователя. И вообще, я не в прокуратуре работаю, а телятницей в совхозе «Путь Ильича»…
Леша смотрел на девушку уже с недоверием и насмешкой.
– А следователю помогала в качестве добровольной дружинницы?
Даша кивнула, потом пожала плечами. Рассказать ему, что она загорелась мечтой стать следователем? Глупо.
– Понятно, – вздохнул Лешка. – Помощница ты, конечно, усердная и добросовестная…
Как же стыдно! От жалости к себе Даша чуть было не всплакнула.
– Ничего они твоей маме не сделают, – пробормотала она. – Потому что нет доказательств. Ей только нельзя признаваться, что она знала водителя. Ни за что! Пусть молчит. И тогда они упрутся в непрошибаемую стену. Вон Воронцов какой злой ходит! Никак не может доказать, что дальнобойщик приехал именно к твоей маме. А других версий убийства у него нет.