— А что это за обстоятельства? — нахмурился мэр.
— Долго объяснять. Да и речь идет о тайне следствия, вы меня понимаете? Судья, если мне не изменяет память, как-то странно, я бы сказал, даже болезненно воспринял эту мою мысль. А еще мы, помнится, коснулись сугубо узкопрофессиональной темы, касающейся отзыва судей по причине утраты доверия и ненадлежащего исполнения своих обязанностей. Есть нынче такая формулировка. Но и это еще, я полагаю, не причина. Нет, не понимаю.
— Зато мне кое-что становится ясным, — заметил проницательный мэр. — И я хочу вам это высказать без всяких, извините, как их... Ну экивоков.
— Да, есть такое слово. Означает двусмысленный намек. Вы это имеете в виду? Хотите правду-матку, без намеков?
— Вот именно. Я разговаривал сегодня с Григорием Олеговичем, понимаете?
— Речь, видимо, о губернаторе?
— О нем, о нем! Рассказал про нашу тревожную ситуацию. И должен доложить вам, господин Турецкий, что и он сам, и все областное руководство тоже весьма недовольны тем, что вы себе у нас позволяете.
— Вот как? Интересно! Продолжайте, я внимательно слушаю.
— Он просил передать вам, что приглашал вас сюда затем, чтобы вы здесь помогли нам порядок навести. Установить законность. А не сажали уважаемых людей, не угрожали им репрессиями, доводя даже до самоубийства!
По мере своей речи Гузиков распалялся, и голос его приобретал бронзовую звонкость и величие.
Это было действительно интересно. Оказывается, Турецкого сюда «пригласили»! Как жаль, что он не знал раньше... А то мучился, понимаешь — вроде явился без спросу, кругом хмурые и недовольные лица. Но теперь ситуация прояснилась. Ну что ж, тогда становится понятно, почему и мэр, и губернатор собираются жаловаться на него в Москву. И, естественно, сразу в президентскую администрацию, право, чего мелочиться? Ведь вопрос серьезный! Фактически речь о президентском доверии будущему кандидату в губернаторы! А ну как ему не окажут такого доверия? Что тогда?
Конечно, Александр Борисович сдерживал себя, играя улыбкой на губах. Но вот вопрос о доверии губернатору, видно, всерьез задел Гузикова. Он вмиг утратил свою заносчивость и притих. А Турецкий и не собирался с ним ссориться, у него еще оставалось здесь, в городе, слишком много рутинной работы. О чем он также сказал мэру, после чего, демонстрируя свою занятость, быстро поднялся, походя кивнул и, не прощаясь, как следовало бы — по мнению Гузикова, — покинул кабинет.
Встречные «телодвижения» не заставили себя ждать. Вероятно, крепко засело в мозгах Гузикова предложение покойного уже судьи разобраться с Турецким. И если сам Александр Борисович отнесся к такой угрозе отчасти даже с юмором — ему, вообще говоря, и в голову не могло прийти, что этот действительно похожий на важного рождественского гуся Гузиков предпримет против него такого рода акцию, то Филипп Агеев подошел к делу более внимательно. Он, так же как и Александр Борисович, понимал, что загнанный в угол хищник способен решиться на отчаянный шаг. Но Филя хорошо помнил немало подобных случаев по жизни, а Турецкий понимал проблему отчасти теоретически. Хотя встречался, и не раз, с такими вещами.
Словом, Филипп не стал ждать, когда вернется прикрепленный к Турецкому водитель, возивший в настоящий момент Грязнова-старшего, а выставил в качестве приманки себя.
К своему отлично сделанному и плотно сидящему на голове парику, а также фраерским усикам он быстро привык. С удовольствием демонстрировал также манеры и интонации южного человека. И каких-то проверок со стороны местных пинкертонов он тоже не боялся. Машина официально принадлежала прокатной конторе, а водитель? Он мог представить целую кучу весьма темпераментных объяснений, если бы у него их потребовали. Не стоило также забывать и о «секретном удостоверении». Но требовать объяснений было некому. И Филипп теперь не скрывался вместе с Денисом Андреевичем, оставшимся в «помощниках» у адвоката Гордеева, а часами просиживал в темной «девятке» возле тех подъездов, за дверьми которых в данный момент находился Александр Борисович.
Турецкий же, не скрываясь и не делая из своих посещений тайны, навещал по списку пострадавших от действий милиции, уточняя различные факты в их показаниях и готовя людей к проведению очных ставок. Конечно, он все больше убеждался, что всех до единого мерзавцев не выявишь, но большинство из них должны понести наказание. Ведь до него уже доходили слухи, распространяемые в городе, что «комиссия» — так называли его группу, — вполне возможно, и разберется в деле, но дальше будет как всегда. То есть накажут двоих-троих ответственных лиц, уволят из рядов пяток особо ретивых ментов, и на том дело заглохнет. Так к чему ж тогда все эти мытарства, показания, адвокаты и прочее? Устал народ от революций, понял всю их бессмысленность в отдельно взятых райцентрах, помитинговал, получил по шее и... ушел в себя...