Объектив приблизил к экрану толпу, собравшуюся в зале.
– Заметь, Фай, только молодые лица, только молодые, с тем непроницаемым выражением, какое было когда-то у наших земных религиозных фанатиков.
Внезапная догадка осенила этнографа. Чеди связалась с Оллой. Связистка экспедиции через минуту была в рубке. Только что она спорила сразу с Виром, Тивисой и Нэей, отстаивая свою точку зрения на общение с «владыками». К её появлению Фай вывела на экран словарь древних понятий.
– Нашла значения загадочных слов? – не смогла сдержать сарказма Чеди. Ей хотелось срочно поделиться осенившей её догадкой.
– Да, Чеди, ты абсолютно права. Это просто ругань, слова на низком уровне развития психики, считающиеся оскорбительными теми, кому адресованы. В данном случае, эти слова адресованы не нам, а своим согражданам для проникновения в подсознание в их психику. Приём широко использовался фашистскими и псевдо-социалистическими режимами ЭРМ. Жил там некий Гитлер, так он действовал в точности как этот Страж, заражая толпу ядом возбуждённых эмоций.
На экране действие приобретало совершенно безобразный характер: Оратор б надрывался, размахивая руками:
– С врагами не спорят. Мы будем, плевать, кричать, бить их. Мы убьём их, чтобы их грязные руки не смели прикасаться к светлым идеалам нашего общества!
– Девочки, видите! Для этого оратора нет ничего, кроме вбитых в голову лозунгов. Он обращается не к здравому смыслу, а к животному началу, так пусть вас не смущает эта ругань – она всего лишь прием для манипуляции настроением народа.
– Чеди встала и прошлась перед экраном, сжав кулачки от нетерпения. Наконец-то она получила возможность поделиться озарением.
– Я поняла, – сверкая глазами, воскликнула она. – Я даже Оллу позвала, её навыки будут кстати...
Родис и Олла внимательно смотрели на Чеди.
– Я догадалась, что на Тормансе должна существовать другая сеть новостей. – Чеди говорила взволнованно жестикулируя. – Та, которую мы ежедневно принимали, фильтруется, так же как и наша Мировая Сеть. Но если мы делаем это для отбора наиболее интересного и важного, то здесь это делается с целью контроля над информацией. Власти лучше знают, что гражданам следует знать, а что не следует. В древности это называлось «цензура».
Подбором новостей создается "определенное впечатление". А может быть, создаются и сами "новости".
– Без сомнения, так. – Фай Родис кивком одобрила. – Я догадалась, когда смотрела на "негодование" народа. Группы людей, которые высказываются абсолютно одинаково, буквально одними и теми же словами. Понятно, что при таком порядке подлинного обзора людей и мнений мы не видим, как не видят его и обычные зрители планеты.
– Если так, то логично предположить... – как бы размышляя вслух начала Фай Родис, – должна существовать другая сеть, – подхватила мысль Чеди. – По ней идет подлинная информация. Тем, кто отвечает за принятия решений правителями нельзя руководствоваться выдумками. Это опасно.
– Теперь мне понятно, для чего Чеди меня так срочно вызвала. – Всплеснула руками Олла Дез. – Я должна найти вторую сеть. Есть соображения о ее параметрах?
– Помнишь, мы поймали ночные рапорты обсерваторий?
Олла Дез склонилась над аппаратом волнового разреза, и его индикаторы ожили, сканируя эфир планеты. По экранам поиска бежали разноцветные всполохи атмосферных разрядов.
Через несколько минут громкая речь зазвучала одновременно с появлением на экране обширного помещения, заставленного рядами столов с развернутыми на них листами чертежей. Над ними склонились люди, совсем непохожие на буйствующих на улицах. Серьёзные мужчины и женщины в основном с азиатскими лицами в коричневых или темно-серых одеждах собрались в кружок за большим столом. Они выглядели много старше экзальтированной молодежи.
– Не понимаю этой нелепой паники, – говорил смуглый круглолицый мужчина в центре. – Чего так боится этот фигляр Чагас? Надо принять звездолет. Взять от них всё, что может принести нам пользу, попрощаться с пришельцами и жить дальше, сохраняя прежний порядок.
– Нет, дорогой Наранг, – сиплый голос перебил его. – Дело в том, что тогда летит к праотцам история нашей цивилизации. История прихода с Белых Звезд превращается в простую сказку.
– Кома она нужна сейчас? – сердито нахмурился тот, кого назвали Нарангом. – Пусть сказки останутся сказками.
– На этих сказках держится власть на Ян-Ях. Любая, даже минимальная угроза власти будет воспринята нашими правителями, как покушение на их жизни. Кто может усомниться в гениальности великого Цоама? Только тот, кто хочет сам встать у кормила власти. Великое учение Цоама всесильно, ибо оно верно! – усмехнувшись, собеседник явно процитировал какой-то всем известный текст. Все собравшиеся рассмеялись.
– Довольно! – Чей-то высокий тенор оборвал смех. – У Четырех везде глаза и уши. Будто по сигналу, люди разошлись, вернувшись к своим обязанностям.
***
Объектив телекамеры переключился на лабораторию с аппаратурой и стеной сетчатых клеток, в которых копошились какие-то животные. Здесь стояли пожилые люди в желтых халатах, и разговор тоже велся о звездолете землян.
– Наконец это случилось! – сказала женщина с морщинистым лицом и забавными косичками. – Тысячелетний спор «об инопланетных мирах» потерял всякий смысл. Если прилёт одного звездолета можно было выдать за наваждение, то сегодня появился второй, да еще с нашими прямыми родственниками. Как же можно его не принять!
– Тс-с! - совершенно по земному сделал знак молчания старый, согнутый возрастом тормансианин. – Там, – он поднял палец вверх,- еще ничего не сказали. Мне бы не хотелось на старости лет попасть на...