– Месье? – воркует птичка.
Нет нужды лепить ей горбатого и уверять, что я пришел приобрести портрет Луи Четырнадцатого.
Я достаю свое служебное удостоверение. Она смотрит на него, немного напрягается и вздыхает:
– О! Опять? – Потом словоохотливо: – Однако после того, что случилось вчера вечером...
– Именно из-за этого я и пришел.
Ставлю двойной объем того, что вы думаете, против половины того, что знаете, что смерть патрона потрясла эту милашку. Может, она была неравнодушна к Буальвану?
Она вздрагивает.
– Его реабилитируют? – быстро спрашивает она.
– Не исключено. Вы давно здесь работаете?
– Восемь месяцев.
– Какое впечатление на вас производил ваш патрон? Она розовеет, что ей очень идет.
– Он был очень милым.
– То есть?
Из розовой она становится красной, что является хорошим признаком. Раки тоже краснеют, когда их слишком согреют.
– Он... Он никогда не сердился... Был... очень предупредительным...
– У вас не создалось впечатления, что он был... как бы это сказать... не совсем нормальным?
– Месье Жером? – восклицает она. – Вы шутите! По моему лицу она понимает, что я не имею ни малейшего желания шутить, и спохватывается:
– Он был очень хорошим.
– Вы видели его с женщиной?
Она уже не краснеет, а приобретает фиолетовый цвет. Все понятно! Должно быть, у нее способности не только к делопроизводству и патрон охотно общался с ней и вне работы.
Ее смущение настолько очевидно, что я снимаю вопрос с повестки.
– Кто возглавил завод после его смерти?
– Его компаньон, месье Бержерон.
– Он здесь?
– Пока нет. Он никогда не приезжает раньше одиннадцати. У него кабинет на улице Бурс.
Я смотрю на свои часы. Они показывают десять с мелочью.
– А что вы здесь производите?
– Лыжные крепления. «Крепления „Невеа“ надежны всегда», слышали?
– Да, конечно. Дела идут хорошо?
– Естественно...
В этом кабинете тепло. Обогреватель обливает нас жаркой волной.
Я решаю завязать с ней дружбу. Это личный метод Сан-Антонио. Я исхожу из принципа, что чем лучше у тебя отношения с девушками, тем больше шансов получить конкретные результаты, которые так любит Старик.
– Послушайте, малышка, я вижу, вы вовсю работали (когда я вошел, она читала любовный роман), но мне надо спросить вас о куче мелочей из жизни бедняги Буальвана.
Я думаю, самым простым было бы вместе поужинать в один из ближайших дней. Что вы об этом думаете?
Мадемуазель Ослепительная Улыбка ошеломлена. Не каждый день полицейский приглашает вас пожрать. Она снова краснеет.
– Но я...
– Вы не свободны?
– Не в этом дело... Я...
– В котором часу мы сможем встретиться? Самое время показать ей мою неотразимую широкоформатную улыбку а-ля Казанова.
– Я...
– Послушайте, моя маленькая, личное местоимение еще никогда не являлось ответом на конкретный вопрос. Она весело улыбается и бормочет:
– Вы...
– Я знаю еще несколько: мы, он, ты... И я делаю такое сильное ударение на «ты», что начинает краснеть даже обивка ее стула.
– Понимаете, это так неожиданно...
– Понимаю, но не давайте удивлению подавить вас. Как ваше имя?
– Даниэль.
– Чудесно... Что вы скажете о встрече у «Фуке»? Часиков этак в восемь, м-м?
– Я бы предпочла что-нибудь поближе к моему дому. Я живу в Мезон-Лаффитт и...
– Обожаю Мезон. Мой приятель держит там лошадиную бойню. Он сделал себе состояние, продавая конину на бифштексы под видом говядины. Вы живете с родителями?
– Нет, с братом. Но он с женой уехал. Их хобби – лыжный спорт. Вы могли бы заехать за мной ко мне домой?
Я запоминаю приглашение. Моя принцесса носит громкую фамилию Мюрат, и, клянусь вам, она просто игрушка. Ее братец живет в небольшом домике в парке.
– Куда вы меня повезете? – спрашивает тоненьким голоском очаровательница в очках.
В этом все девицы! Пять минут назад, когда я ее пригласил, она начала что-то бормотать, как беззубый старик, жующий чечевицу, а теперь, поняв, что я ее не накалываю, мадемуазель усаживается поудобнее, готовая выдвигать свои скрытые до сих пор претензии.
Я смотрю на нее со снисходительностью, с какой следует относиться к прекрасному полу, если не хочешь умереть от невроза.
– Куда вы захотите, сердце мое. Я знаю один маленький ресторанчик рядом с Пуасси, с кретоновыми занавесками и начищенными медными ручками, который не может вам не понравиться.
Ее глаза за стеклышками поблескивают.
Вот святая недотрога! Ей можно выдать сертификат о безупречной нравственности, только взглянув на ее невинную мордашку, но под этой маской скрывается маленькая плутовка, чей опыт длиннее железнодорожной линии Москва – Владивосток.
– Я уверен, что мы с вами подружимся. Я полицейский только восемь часов в сутки. Две остальные трети моей жизни я как все...
Легкое подмигивание и подрагивание ее верхней губы сообщают, что она готова к поцелую. Я же готов отчалить, но тут замечаю в окно появление визитера. Этот тип идет прямиком в кабинет. Моя кровь останавливается, но быстро возобновляет циркуляцию.