– Да, конечно. Дела идут хорошо?
– Естественно...
В этом кабинете тепло. Обогреватель обливает нас жаркой волной.
Я решаю завязать с ней дружбу. Это личный метод Сан-Антонио. Я исхожу из принципа, что чем лучше у тебя отношения с девушками, тем больше шансов получить конкретные результаты, которые так любит Старик.
– Послушайте, малышка, я вижу, вы вовсю работали (когда я вошел, она читала любовный роман), но мне надо спросить вас о куче мелочей из жизни бедняги Буальвана.
Я думаю, самым простым было бы вместе поужинать в один из ближайших дней. Что вы об этом думаете?
Мадемуазель Ослепительная Улыбка ошеломлена. Не каждый день полицейский приглашает вас пожрать. Она снова краснеет.
– Но я...
– Вы не свободны?
– Не в этом дело... Я...
– В котором часу мы сможем встретиться? Самое время показать ей мою неотразимую широкоформатную улыбку а-ля Казанова.
– Я...
– Послушайте, моя маленькая, личное местоимение еще никогда не являлось ответом на конкретный вопрос. Она весело улыбается и бормочет:
– Вы...
– Я знаю еще несколько: мы, он, ты... И я делаю такое сильное ударение на «ты», что начинает краснеть даже обивка ее стула.
– Понимаете, это так неожиданно...
– Понимаю, но не давайте удивлению подавить вас. Как ваше имя?
– Даниэль.
– Чудесно... Что вы скажете о встрече у «Фуке»? Часиков этак в восемь, м-м?
– Я бы предпочла что-нибудь поближе к моему дому. Я живу в Мезон-Лаффитт и...
– Обожаю Мезон. Мой приятель держит там лошадиную бойню. Он сделал себе состояние, продавая конину на бифштексы под видом говядины. Вы живете с родителями?
– Нет, с братом. Но он с женой уехал. Их хобби – лыжный спорт. Вы могли бы заехать за мной ко мне домой?
Я запоминаю приглашение. Моя принцесса носит громкую фамилию Мюрат, и, клянусь вам, она просто игрушка. Ее братец живет в небольшом домике в парке.
– Куда вы меня повезете? – спрашивает тоненьким голоском очаровательница в очках.
В этом все девицы! Пять минут назад, когда я ее пригласил, она начала что-то бормотать, как беззубый старик, жующий чечевицу, а теперь, поняв, что я ее не накалываю, мадемуазель усаживается поудобнее, готовая выдвигать свои скрытые до сих пор претензии.
Я смотрю на нее со снисходительностью, с какой следует относиться к прекрасному полу, если не хочешь умереть от невроза.
– Куда вы захотите, сердце мое. Я знаю один маленький ресторанчик рядом с Пуасси, с кретоновыми занавесками и начищенными медными ручками, который не может вам не понравиться.
Ее глаза за стеклышками поблескивают.
Вот святая недотрога! Ей можно выдать сертификат о безупречной нравственности, только взглянув на ее невинную мордашку, но под этой маской скрывается маленькая плутовка, чей опыт длиннее железнодорожной линии Москва – Владивосток.
– Я уверен, что мы с вами подружимся. Я полицейский только восемь часов в сутки. Две остальные трети моей жизни я как все...
Легкое подмигивание и подрагивание ее верхней губы сообщают, что она готова к поцелую. Я же готов отчалить, но тут замечаю в окно появление визитера. Этот тип идет прямиком в кабинет. Моя кровь останавливается, но быстро возобновляет циркуляцию.
– Сюда идет один тип, с которым я не могу встречаться! – предупреждаю я. – Ни слова.
Я открываю первую попавшуюся дверь, кстати единственную, кроме выходящей на улицу, и едва я успел ее закрыть, как в стекло кабинета стучат.
– Входите! – говорит малышка Даниэль. Я задерживаю дыхание и навостряю уши, чтобы не упустить ни звука из разговора.
– Месье Бержерон здесь? – спрашивает мужской голос.
– Нет, пока не пришел.
– Я могу его подождать, красавица?
– Ну... То есть... Он может задержаться...
– Мне назначена встреча.
– О! Тогда...
Пауза. Малышка, должно быть, в сильном смущении. А ваш доблестный Сан-Антонио, мадам, ищет второй выход, но не находит ничего, кроме окна. Излишне говорить, что в начале февраля оно закрыто.
Я тихо, очень тихо подхожу к нему, берусь за шпингалет, поворачиваю его так, словно это три фунта нитроглицерина, завернутые в шелковую бумагу, и открываю его.
За Дверью голос Даниэль восклицает:
– Вот он!
Я смотрю в сторону улицы и вижу американскую машину. Она останавливается перед воротами, и из нее выходит элегантный мужчина. На нем потрясающее темно-синее пальто с меховым воротником, шляпа и кожаные перчатки В общем, бизнесмен большого полета. Прямо хоть сейчас на обложку журнала «Мэн».
Мозги вашего друга комиссара Сан-Антонио начинают перегреваться, и он говорит себе, что в его распоряжении всего несколько секунд, чтобы выбраться из кабинета. Если я сейчас вылезу из окна, меня увидит Бержерон. Значит, мне надо ждать, пока он войдет в здание. Это, ребята, называется высокой стратегией. Если у вас нервы не стальные, то лучше не занимайтесь моей работой. Она не для лопухов или слабаков, которые должны держаться за стенку, чтобы не упасть.