– В общем, ваша встреча закончилась ничем?
– Верно.
– И как вы расстались?
– Довольно сухо. Мой приход не вызвал у него восторга. Наверное, он перепугался, что я попытаюсь его шантажировать.
Я хлопаю Альфредо по плечу.
– А может, ты туда пошел отчасти и затем, чтобы разнюхать обстановку? Если бы Бержерон не вел себя твердо, ты бы запел ему песенку под названием «Выкладывайте бабки».
Он отвечает уклончиво:
– Любите вы, легавые, придумывать!
Я глубоко убежден, что месье выложил все, что знал.
– Я прикажу перевести тебя в более комфортабельную камеру, – решаю я.
Он мрачнеет.
– Значит, вы оставите меня в тюряге? – А ты чего думал? Что теб отвезут домой на лимузине?
– Если вы меня забираете, я хочу болтуна!
– Завтра. Сейчас поздно, все адвокаты спят.
Я приказываю перевести его на второй этаж, в камеру предварительного заключения. Там по крайней мере есть свет, тепло и нары, чтобы лечь.
– Скажешь, что хочешь на завтрак, – шучу я. – Повара в твоем распоряжении.
Матиа вернулся со снежинками в огненных волосах. Кажется странным, что снег не тает на них сразу.
– Поганая погодка, – ворчит он. – Внезапно потеплело и начал валить снег.
– Как Пакретт?
– Ничего. В больнице он пришел в себя, и я получил от него первые показания.
Матиа стряхивает снег, снимает пальто и достает из кармана блокнот на спирали.
Он пробегает по записям своим орлиным взглядом.
– Вот. Пакрегг следил за той машиной из своей. Неожиданно он заметил вышедшую из кустов фигуру. Он абсолютно уверен: машины у убийцы не было, если только он не оставил ее в другом месте.
Я перебиваю Матиа:
– Ты его спросил, не заметил ли он, что перед появлением убийцы по аллее проехала машина?
– Да. Он ответил, что в том районе ездит много проституток, снимающих в Лесу клиентов. В это время их охота в самом разгаре. Но ничего особенного он не заметил.
– Продолжай.
– Человек, которого он увидел, подошел к «203-й» и заглянул внутрь. Потом отошел, и Пакретт решил, что он ушел совсем. Но через несколько секунд тот человек вернулся, посмотрел по сторонам, потом резко распахнул дверцу и нагнулся внутрь машины, хотя и не сел в нее.
Матиа хорошо рассказывает. Спорю, в школе он писал сочинения на «отлично».
– Очень увлекательно. Дальше?
– Тогда Пакретт вмешался. Но он не взял свой револьвер, потому что, как утверждает...
– Знаю, – перебиваю я. – Я отругал его из-за этого. Продолжай.
– Человек не слышал, как Пакретт подошел. Он почти лежал на девице и душил ее. Кажется, Пакретту было очень трудно заставить его разжать пальцы. Тот был как одержимый. Вдруг убийца распрямился и повернулся к Пакретту.
Инспектор уверяет, что он даже испугался выражения его лица.
– Слава богу! – восклицаю я. – Наконец-то хоть кто-то увидел его вблизи. Его описание?
– Сию секунду, господин комиссар. Я записал его отдельно. Полагаю, что...
– Правильно, распространи его по всем службам. Завтра же полицейский художник отправится в больницу к Пакретту и нарисует с его слов портрет-робот. Слушаю тебя.
– Среднего роста...
– Неважное начало.
Он продолжает безликим, как у судебного исполнителя, голосом:
– Жгучий брюнет, темные глаза. Немного нависающие веки. Много золотых зубов. Одет в довольно легкое пальто.
Порывшись в своем кармане, Матиа что-то кладет на мой стол. Это бежевая с сероватыми переливами пуговица.
– Во время борьбы он оторвал у напавшего эту пуговицу. Дежурный врач нашел ее в сжатой руке Пакретта. Бедняга так и не выпустил ее!
– Чудесно, – уверяю я. – Случай действительно удивительный, Матиа. Несколько недель все полицейские Франции и Наварры ищут маньяка, принимают масштабные меры для его поимки. И вдруг, когда мы ставим капкан совсем на другого зверя, этот хищник попадает в него!
– Да, любопытно.
– Как шла драка?
– О, все закончилось быстро. Пакретт отличный стрелок, но в рукопашной ни на что не годится. Преступник нокаутировал его ударом головой в живот, потом схватил за волосы и несколько раз стукнул головой о дверцу, чтобы добить. Потом, несомненно для того, чтобы тревога не поднялась слишком рано, оттащил в кусты, где вы его нашли.
Я не могу удержаться от улыбки. При нашей профессии становишься циничным, особенно после столь богатого на сильные эмоции и подлянки дня.
– Бедный Пакретт! Он сильно пострадал?
– Врач считает, что у него сломан нос, но без рентгена точно сказать не может.