Я продолжаю нестись на него. Вижу, он вдруг вырос с гору. Револьвер направлен в мою грудь, из ствола идет тоненькая струйка дыма. Может, он покончит со мной теперь?
Наклон в сторону. Пуля вырывает клок из моей шапки. Больше он выстрелить не успевает. Я врезаюсь в него на всей скорости, всем моим весом, со всей моей волей. Мне кажется, что я врезался в стену. Вокруг меня начинают летать искры и звонить колокола Нотр-Дама. Я сижу на снегу. Смотрю по сторонам и вижу лежащего Бержерона. Удар отбросил его метров на пять. Он упал на скалу, и золотые крепления, которые он хранил на груди, пробили ему грудную клетку.
Подхожу к нему. Месье в жалком состоянии. Вы бы не дали и трех старых франков за его шкуру, тем более что она дороже не стоит.
Он тяжело дышит, как вытащенная из воды рыба.
– Ну что, – спрашиваю, – теперь вы довольны? Он шевелит губами и говорит так тихо, что кажется, будто его голос доносится с другой планеты:
– Это ради нее...
Я все понимаю. Для нее! Я снова вижу прекрасную, мадам Бержерон, элегантную и роскошную. Да, для такой красотки нужно много денег.
– Как функционировал ваш золотой бизнес?
– Швейцария – Франция. Швейцарские лыжники катались до Шамоникса на лыжах с золотыми креплениями. В Шамониксе они брали другие лыжи, чтобы вернуться, а те посылали мне сюда. Я снимал крепления, сжигал лыжи и возил золото в Париж.
– Очень изобретательно... Подходят люди.
– Несчастный случай?
– Да, – отвечаю. – Вызовите спасателей. Поворачиваюсь к Бержерону. Действовать надо быстро.
Сомневаюсь, что он долго протянет. Его затуманенный взгляд не обманывает.
– А Буальван? Его роль?
– Некоторое время он участвовал в деле, потом захотел выйти. Он испугался – Тогда парижская банда пригрозила его убить. Он не пошел в полицию, чтобы спасти от скандала меня. Он был мне благодарен за то, что я сделал для него вначале...
– И тогда, чтобы спастись от банды, он решил сесть в тюрьму?
– Да. Я понял это потом, из-за письма...
– Того, которое ему написала путана?
– А! Вы знаете?
– Знаю. Где оно было?
– Мне неизвестно. Я рассказал о нем банде после визита ее сутенера. Я испугался, что вы его найдете и все поймете...
– Ну и что?
– Они его нашли. Кажется, оно было у нашей секретарши. Даниэль была любовницей Буальвана...
– И они ее убили, чтобы заставить замолчать.
– Убили?
– Они вам не рассказали?
– Нет. Они позвонили мне по телефону как раз перед моим отъездом на вокзал и сказали, что все в порядке...
– Ну еще бы! Кто эти люди?
– Международные дельцы. Их штаб-квартира находится в районе Биржи. Я познакомился с ними в баре... Там есть турок, швед, швейцарец...
– В общем, ООН в миниатюре! Их имена?
– Ялмар, Бретти, Фескаль. Я не знаю, настоящие это имена или нет...
– А их штаб-квартира?
– Бар «Консул»... за... Биржей... Бержерон совсем обессилел. В углах его губ собралось немного кровавой пены.
– Ладно, не говорите больше, – советую я.
– Мне конец, – добавляет он.
Мне нечего ему ответить, потому что я сам в этом убежден. Он открывает глаза. Должно быть, он еще видит меня сквозь застилающий его глаза туман.
– Скандал...
Его рука с трудом поднимается, шарит в пустоте и находит мою.
– Поклянитесь... вы скажете ей... скажете... ей...
У него больше нет сил. Его рука падает на снег и оставляет на нем свой отпечаток.
Я вижу двух лыжников во всем красном, с носилками, покрытыми бараньей шкурой.
Это спасатели. Тут я замечаю, что вокруг меня полно народу. Все молчат. Их пугает револьвер, который сжимает в руке Бержерон. Должен сказать, что в этой чистой и радостной атмосфере он выглядит особо зловеще.
Я беру пушку и сую в карман.
– Не пугайтесь, – говорю, – я полицейский...
Кладу руку на грудь Бержерона. Сердце еще бьется, но очень слабо.
– Несите его осторожнее, – советую я. – Встречаемся у врача.
Сунув золотые крепления под мышку, я гоню в Куршевель.
Намного опередив кортеж спасателей, я переступаю порог медицинского пункта и слышу громкие крики.
– Роды? – спрашиваю я хорошенькую медсестру, встретившую меня.
– Нет, – шепчет она. – Один месье сломал себе копчик, когда прыгал из вагона фуникулера.
Подталкиваемый предчувствием, я прошу разрешения войти в кабинет, где работает доктор.
Моим глазам открывается пейзаж дикой красоты, непревзойденной мощи и величины, от которого идет кругом голова. – Толстяк Берю лежит на животе на столе доктора. Его огромная голая задница с черными пятнами похожа на восход луны над Босфором. Склонившись над седалищем, врач осторожно ощупывает его верхнюю часть, а Мамонт тем временем ревет о своих страданиях всем, кто хочет его слушать.