– С восьми вечера. Сначала с охраной сидел внутри, общался с их главным, а недавно мне разрешили выйти на свежий воздух подышать. При условии, что я не сбегу. Интересные они, куда мне бежать, здесь куча камер и охрана по периметру, да и незачем.
– Я смотрю, ты зря времени не терял, – заговорщически подмигнул Сергеевич мне.
– Это да, – измученно я улыбнулся.
Ночь была не из легких. Усталость давала о себе знать. Безумно хотелось спать. К моему сожалению, пока эта роскошь мне была недоступна.
– Мне птички кое-что нашептали. Сюда скоро приедет инспектор из столицы. Будет тебя допрашивать по поводу произошедшего. Так что ты давай держись. Будет гнуть свою линию – сопротивляйся. Не хватало ещё, чтобы тебя виноватым сделали. Ты не причем. Запомни это.
– Ну для них я как раз и причем. При мне случился этот… Форс-мажор.
– Дурачина! Ты же пять минут назад отрицал свою непричастность. Или нет? Виноват? Влез не туда?
– Нет, – замотал я головой как маленький ребёнок.
Глаза слипаются. Сон зовёт, от чего и тупею.
– Значит не будь дураком. Ты не причем. Запомни.
Тучи потихоньку рассеивались, и небо вновь приобрело голубизну в своей окраске. С отступлением дождя пришел зябкий ветер, дуновение которого неприятно касалось кожи.
С Сергеевичем я просидел минут двадцать. Наши посиделки прервал один из сотрудников отдела. Меня он сопроводил в один из кабинетов, если можно так назвать комнатушку два на два метра с еле поместившемся в ней столом и двумя стульями. В углу помещения также ютились совок и веник.
Там я просидел ещё какое-то время, разглядывая мелкие трещины на потолке.
Спустя примерно полчаса, точно не знаю, ко мне пришёл худощавый мужчина ростом под два метра.
– Скоро придет человек. Будет вас допрашивать. Пока его нет, в туалет сходить не хотите? Воды попить? Или перекусить?
Хочу? Да я уже ничего не хочу. Разве только спать. Сон бы мне не помешал.
– Нет, спасибо.
– Тогда ждите, – вышел он, тихонько хлопнув дверью.
Сидеть в тишине долго не пришлось.
В «комнату для допроса» вошла стройная женщина лет сорока пяти. Лицо её было уставшим, о чем свидетельствовали круги под глазами и постоянное зевание, которое ей не удавалось сдерживать. Внешне, да простит она меня за такое сравнение, похожа на Шапокляк: худое лицо, впалые щеки, заостренный кончик длинного носа и тонкие нарисованные брови. Одета была в строгий классический костюм серого цвета.
Инспектор, смерив меня строгим учительским взглядом, отодвинула стул и села напротив.
Из принесенной с собой сумки для ноутбука она достала тот же ноутбук, ручку и блокнот.
Время пришло. Допрос начался.
– Здравствуйте. Меня зовут Мария Эдуардовна. Я являюсь исполняющей обязанности инспектора по чрезвычайным происшествиям.
Инспектор по чрезвычайным происшествиям? У нас есть такая должность?
– Давайте мы с вами поговорим о вчерашнем вечере и… – замялась она на секунду. – Произошедшем непредсказуемом инциденте.
Да, лучше и не опишешь случившееся.
Я принялся пересказывать всё то, что говорил Сергеевичу час назад. Она слушала меня, не отрываясь от ноутбука, куда вводила мои показания, как мне казалось, и изредка кивала на мои слова. Я же старался выстроить последовательную цепочку событий.
Память подводила. Спотыкался через слово.
Эх! Говорила мне моя бабушка: «Лёшенька, что же ты такой невнимательный и забывчивый! Будь с этим осторожен, а то и не заметишь, как твоя рассеянность приведет тебя не туда, куда надо.» Всё-таки была права. А я, дурак, ещё огрызался.
Когда мой рассказ был окончен, Мария Эдуардовна подняла на меня глаза и спросила:
– Значит, как вы утверждаете, показатели на приборе сами начали изменяться. Вы точно никаких манипуляций не совершали?
– Нет, это был конец смены, и устройство работало в обычном режиме – на минимальной отметке. В целях соблюдения мер безопасности.
– Допустим.
Почему «допустим»? Так и было. Ладно. Не буду вступать с ней в спор. Проблем и так хватает.
– Вы обсуждали данный проект с другими людьми, вне работы? – с подозрением посмотрела она на меня.
– Проект? Нет, не обсуждал. Всё, что связано с этим проектом, запрещено обсуждать с другими людьми, кроме коллег. Разрешено говорить о нём только в рабочее время на территории научно-технического центра, – с интонацией отвечающего на экзамене студента-отличника сказал я. – Условия договора мной соблюдаются.
После череды странных для меня вопросов, я осмелился наконец-то обратиться к ней:
– Мария Эдуардовна, а что будет потом? Я смогу отправиться домой?