Салон в стиле Людовика XV был пуст: погода стояла великолепная. Приглашенные толпились на лужайках, слуги в белых куртках сновали от группы к группе, без устали подсовывая подносы с напитками и закусками, с тем настойчивым и важным видом, который на миг обнаруживает их существование. Я надел очки, но сомневался, что найду среди них Руиса. Это было не в его духе. Он в этот момент наверняка подчищает содержимое ящиков в покоях Вилельма. Впрочем, мне неважно было, здесь он или нет. Он был у меня в кармане, его имя и адрес. В моей власти. В конце концов, он угрожал мне смертью и не сдержал обещания: удовлетворился тем, что украл мои часы. Он не был достоин своей внешности степного варвара — просто-напросто жалкий тип. Но нам обоим предстояло уладить одно маленькое дельце.
Я поздоровался с миссис Вилельм, поговорил с ее мужем, обменялся обычными любезностями с несколькими знакомыми, уклонился от попытки втянуть меня в политическую дискуссию…
— Ренье, а я вас повсюду ищу уже три дня!
Я узнал скорее акцент, чем голос: Джим Дули. Он стоял на фоне зелени: загорелое лицо и завитки волос римского патриция с мраморного бюста, рубашка распахнута на атлетической груди, а под руку с ним то, что принято называть «роскошное созданье», с тех пор как слово «богиня» оставило свои перья и орхидеи у Дюма-сына. Я попытался опознать ее, опасаясь очередной звезды. У нее было личико, сошедшее прямо с рекламного плаката, однако я был не в состоянии сказать, шла ли там речь о кино, продуктах питания или косметическом креме.
— Вы, конечно, знакомы…
Он избегал произносить ее имя: она была слишком знаменита, чтобы нуждаться в этом.
— Ну конечно…
— Мы встречались в прошлом году, в Каннах, — сказала она.
Уже несколько лет ноги моей не было в Каннах, но какое это имеет значение.
Джим Дули обнял ее за талию.
— Это моя невеста, — заявил он.
— Вот как? Мои поздравления…
Появился поднос, и Дули взял бокал с оранжадом.
— Я больше не пью спиртного, — сообщил он. — Надо уметь выбирать, старина, верно? Нельзя сражаться сразу на всех фронтах. Алкоголь с некоторого возраста снижает показатели…
— О, мистер Дули, — ввернула девица, — уж вам-то опасаться нечего.
— Для перепихона, дорогая, нет ничего хуже, чем алкоголь.
Я закрыл глаза: нет, это не жаргон, это акцент…
— Так что предпочитаю отказаться от спиртного…
Похоже, он напрочь забыл свои признания в «Гритти». Говорят: «врет как дышит». Но Дули врал, чтобы дышать. Только глаза продолжали кричать правду о его страхах.
— Извините меня, darling, нам надо поговорить о делах…
— О, конечно… До скорого, месье… — Она заколебалась.
— Ренье, — подсказал я.
— Была очень рада…
Она протянула мне руку, сохраняя какой-то момент свою позу — бледно-голубое платьице, берет, розовое боа, — и удалилась, слегка откинувшись назад, рука на бедре. Дули мрачно проводил ее взглядом, потом обернулся ко мне:
— Что это за шлюха?
Я еле пришел в себя.
— Но… как я понял, это ваша невеста?
— Да нет же, черт, я так всегда говорю, чтобы сделать людям приятное…
— Послушайте, Дули, где вы учили французский?
— В Жансон-де-Сайи. А в чем дело, он отвратен?
— Нет, напротив, но это так забавно, с вашим акцентом…
— Нельзя иметь все сразу, приятель. Надо же что-нибудь оставить французам.
Девица вернулась: