— И не собираюсь! — ответил Губерт Влах.
Каплирж перевел взгляд на заведующего роно Гамзу, ожидая, что тот выскажется по его сообщению. Но Гамза не был новичком в подобных делах, ни тем более жалким трусишкой, которого можно испугать первыми залпами гаубиц. Он просто отвел глаза, чтоб не встречаться с говорящим взглядом Каплиржа, и стал ждать, что ответит тому Губерт Влах.
— Я хотел бы лишь уточнить для тех, кто тогда на педсовете не был или забыл: дело в том, что я считаю пока нереальным в условиях нашей школы создание зала традиций: у нас есть неплохо организованный уголок традиций и, кроме того, отличная экспозиция в городском музее, куда…
— …куда я несколько раз собирался пойти со своим классом — пусть подтвердит товарищ Лиеманова, и ты тоже скажи, товарищ Раухова, ведь ты просила ключи у директора Ракосника?.. — не дал договорить Губерту Влаху Каплирж. — У меня создалось впечатление, что товарищ Ракосник не проявил принципиального отношения к созданию зала традиций, поддавшись давлению со стороны товарища Влаха! О поведении остальных я и упоминать не хочу! — скороговоркой произнес Каплирж, словно у него не хватило дыхания.
И тут, взглянув на Анечку Бржизову, слова попросил Гамза, заведующий роно.
— Я коротенько: таким образом, товарищ Каплирж, по твоему мнению, ты единственный правильный человек в школе?
Каплирж растянул губы в вымученной улыбке.
— Безусловно, нет! Но, товарищ заведующий районным отделом народного образования, — он с выражением отчеканил название его должности, — могу я тебя кое о чем спросить?
Это было уже бестактно, но Гамзе пришлось согласиться.
— Пожалуйста!..
— Я хочу знать, считаешь ли ты позицию товарища Влаха и попавшего под его влияние товарища Ракосника по столь ответственному вопросу политически правильной?
Каплирж был серьезным противником. Он, конечно, отдавал себе отчет, что стоит один против большинства, но не боялся идти в атаку. Никто из присутствующих не отважился бы задать Гамзе подобного вопроса.
— Да, мы предложили создать зал традиций, но ни в коей мере не приказывали! — ответил Гамза уклончиво. — Мы не догматики, чтобы требовать исполнения предложенного любой ценой! Там, естественно, где это невозможно!..
— И я не догматик, напротив, товарищ заведующий роно. Ты очень правильно понял, что я имею в виду: мы обязаны наконец искоренить схематизм в политической работе школы, не громоздить ошибку на ошибку, обязаны помнить о своей принадлежности к партии и в соответствии с духом времени быть самокритичными, уметь признавать свои ошибки!..
Гамза прищурил глаза, и его толстый двойной подбородок вдруг затрясся. Он не терпел, когда его перебивали, это могла позволить себе только его супруга, и никто больше.
Руку поднял Гавелка. Он уже немного успокоился.
— Ты нас, Йозеф, разбираешь одного за другим, — Гавелка взвешивал теперь каждое слово, — выискиваешь наши грехи и ошибки. Для чего ты это делаешь? Ты почему-то взял на себя смелость убеждать нас в том, что мы люди косные и чуть ли не враги партии. Я хочу кое-что сказать тебе: подобные разговорчики о современном понимании политики я уже слыхал! Каждый из нас может ошибиться. Допускаю. Но я решительно возражаю против того, чтобы наши ошибки кто-то использовал против нас!
— Громкие слова! Фразы! — ухмыльнулся Каплирж.
— Возможно, допускаю и это, — произнес Гавелка, роясь в карманах в поисках носового платка, — я хочу извиниться перед присутствующими, но о некоторых вещах проще не скажешь!
Йозеф Каплирж на его намек не отреагировал.
Бржизова, увидав, что Губерт тянет руку, дала ему слово.
— Меня интересует одна деталь, если только товарищ Каплирж не откажется ее осветить… — произнес он чрезвычайно серьезно и сделал длинную паузу. — Какие на мне были носки, ну, скажем, четырнадцатого декабря?
Раухова прыснула, нагнула голову и стала что-то быстро чертить на бумаге, на которой писала черновик протокола.
Бржизова укоризненно посмотрела на Губерта. Она ведет собрание и должна держать аудиторию в руках. Собравшись было сделать Губерту замечание, она вдруг заметила, что физиономия Каплиржа из красной стала бледно-зеленой. Гости тоже не оценили юмора, но их опередил старый Выдра.
— Ты бы, товарищ Влах, подумал, прежде чем такое нести! Не забывай, что ты находишься на партийном собрании! — Выдра произнес это тихо, но тон его не допускал никаких возражений. Влах презрительно хмыкнул и вернулся к своим ключам.