Она готовила ему не еду, а жратву. Или что-то в этом роде! Если рассуждать логично, то она голодна и идет к тому, кто дает ей хлеб. А хлеб — это время, предназначенное лишь ей. Как может он, Губерт, не видеть истинной, хотя и столь примитивной, причины ее неверности?
Он не замечает ничего вокруг, отгородившись высокой стеной оскорбленного, гипертрофированного высокомерия! И дома, и в школе. Он вечный борец против серой унылости будней, так похожий прежде на своего старого учителя Выдру, — и вдруг сдался, пал духом, избрав как самозащиту равнодушие! Искусственно выстроенные им философские принципы стали со временем его позицией! Превратились в поступки. Впрочем, это было чрезвычайно легко. Более того, не требовало даже больших усилий. Достаточно сжечь за собой мосты прежней кипучей активности, и окружающие привыкнут. В школе Губерт все больше помалкивал, на партийных собраниях воздерживался от голосования.
И вдруг понял — он уже не коммунист, он только состоит в партии, он просто носит в кармане партийный билет! — как сказал пьяненький Баштил! И Губерту нечего было возразить ему, нечем защищаться. Губерт не пресек и того, второго типа, посмевшего бесстыдно заявить, будто все партийцы — бестии! Его реакцию, его сугубо личное отношение к грубому администрированию, к необоснованному понижению в должности и переводу в другую, провинциальную школу такие, как «Оппи» и еще многие, стали объяснять его, Губерта, отрицательным отношением к системе, к обществу! И он, Губерт, даже не попытался их переубедить. Ему следовало бы помочь Бржизовой, чтобы и она, председатель их партийной ячейки, более принципиально и не столь снисходительно судила о школьных проблемах. Почему он не пошел к директору Ракоснику и не заявил, что не согласен с тем, как тот единолично распределяет новогодние премии? Разве он не член партийной организации, задача которой — забота о человеке? И, в частности, о тех людях, которых будут награждать перед лицом коллектива? Почему он, Губерт Влах, допустил, чтобы директор выдвинул Пудилову, хотя знал, что многие члены партии имеют к ней претензии? Действительно ли директор Ракосник так убежден в ее заслугах и принципиальности? Губерт давно понял, что директор Ян Ракосник мгновенно, как мушкетер, хватается за оружие и бьет без промаха, не различая важности проблемы, хотя и понимает, что результаты такой поспешности могут быть чреваты последствиями… Директор Ракосник не создает ореола вокруг своей личности, нет, он лишь боится потерять авторитет и потому демонстрирует, будто для него принять решение — раз плюнуть! А потом неуклюже лавирует, обдирая себе локти и набивая синяки и шишки.
Губерту ясно как божий день, что Каплирж вовсе не борется за ликвидацию пробелов в работе школы. Каплирж ведет бой не против недостатков, а против их предполагаемых виновников. Он преследует определенную цель — ему подавай некое новое понимание партийной работы. Гавелка правильно почувствовал опасность в его выступлении. И старый Выдра тоже. Что он сказал на прощанье? Principiis obsta. Sero medicina paratur. Cum mala per longas convaluere moras! Так ведь это же строфа из Овидия! Помнит ли Губерт сейчас перевод? Ну-ка: «В самом начале болезнь пресеки — напрасны лекарства, если успеет она вызреть в упущенный срок». Интересно, прошло столько лет, а он еще не забыл! Да, Губерт обязан был встать и высказать свое мнение, а не иронизировать! Ведь выступление Каплиржа таило в себе не только дерзость, но и зло. Каплирж с ненавистью крушил и тех, кто никогда не нанес ему никакой обиды, тех, кто хорошо работает в партии и привержен ей: разве виноват Гавелка в том, что у него дефективный сын? Что потерял взрослую дочь, оставшуюся где-то там, за границей? Ведь Гавелка не знает даже, жива ли она. И Бенда не сумел защитить свою несчастную, отчаявшуюся жену! Пошла в церковь! Разве Бенда стал из-за этого плохим коммунистом? Большинство присутствующих на собрании наверняка не согласны с мнением Каплиржа. Пожалуй, одна только Дана Марешова. Трудно понять, почему она вдруг встала на его сторону? Они вроде бы никогда не были друзьями… У Каплиржа в блокноте записаны грехи и промашки всех учителей. Возможно, там живет и ее, Даны, грех!