Сняв шкурку со второго зверька, Губерт отправился завтракать. Когда же на веревке заколыхалась пятая шкурка, явилась Романка и объявила, что обед на столе. Губерт торопливо поел и снова побежал в прачечную. Последнюю шкурку он обрабатывал, когда уже стемнело. Пришлось зажечь свет. Губерт вытер нож и удовлетворенно оглядел всю веревку. Ни одной шкурки не порезал, и если не будет усадки, то по меньшей мере девять из них могут пойти по первому сорту! Губерт затопил печку, ночью он встанет и подкинет топлива, шкуркам нужна постоянная равномерная температура. Тогда они останутся упругими и мех их будет отдавать металлическим блеском.
— Я заработал тебе пять тысяч, не меньше! — объявил он жене, когда вернулся в кухню. Дагмар гладила белье. На кухонном столе было расстелено одеяло — когда-то им укрывали Яромира, чтобы не озяб ночью, — на нем простыня — остатки приданого Дагмар. Кухня благоухает чистым бельем. Первый день уик-энда она всегда посвящает генеральной уборке, стирке и глажке. Яромир, наверно, занимается в своей комнате, Романка ушла с подружкой в кино.
Губерту вдруг захотелось есть, он полез в холодильник и стал рыскать в нем с энергией сыщика Скотленд-Ярда, напавшего на след.
— Ты что-то сказала? — Губерт повернулся к жене, ему показалось, что он не расслышал ответа. — Жутко есть хочется!
Дагмар перевернула рубаху и принялась утюжить воротник.
— Не знаю… — произнесла она с подчеркнутым безразличием. — Там котлеты лежат, возьми!
Губерт, громыхнув сковородкой, захлопнул холодильник.
Подойдя к столу, он увидел вазу с тремя алыми гвоздиками.
— Это чьи же?
Дагмар взмахнула рубахой и ответила:
— Мои.
Губерт поставил сковородку прямо на скатерть.
— Сколько раз тебе говорить, чтобы брал подставку? — возмутилась Дагмар.
— От кого?
— Одна от Романки, две от Миры!
Губерт вылез из-за стола и подошел к стене, где висел календарь, проехался пальцем по длинному ряду цифр и к своему ужасу обнаружил, что у Дагмар сегодня день рождения. Вот так штука!
Он снова уселся к столу. Есть сразу расхотелось.
— Прости меня, Дагмар! Совсем из головы вылетело с этими норками…
Дагмар повесила выглаженную рубаху на спинку стула.
— Ничего, — усмехнулась она горько, — ведь это же м о й день рождения!
Губерт размышлял, чем бы ее задобрить. Начать приставать с поцелуями абсолютно бессмысленно. Кондитерские в такое время уже закрыты, а ведь достаточно было купить коробку конфет! И тут его осенило:
— Поехали куда-нибудь поужинаем…
— Я уже поела и голода не испытываю… — Дагмар разложила на столе полосатую майку сына и перевела на утюге колесико регулятора.
— Ну вот, обиделась!.. — сказал Губерт с упреком.
— Почему? Я к твоему вниманию уже привыкла.
Он в бешенстве стукнул кулаком по столу:
— Прошу тебя! Ведь ты же не ребенок, чтоб не понять — я целый день провозился с норками! Их надо было забить, ты же сама понимаешь, что это такое! А пользы мне от них ничуть не больше, чем тебе! Я на себя и кроны не потратил!
Он был не совсем прав. Он имел от норок много больше, чем его жена. Дело ведь не только в деньгах!
В те дни, когда решилась его судьба, прежде чем впервые войти в крушетицкую школу, Губерт до малейших подробностей продумал план своих будущих дней, месяцев, а быть может, и лет. Он остро переживал, и, конечно, не без оснований, что с ним обошлись несправедливо. Он не стал выяснять, кто был инициатором его перевода: перепуганный ли насмерть директор или сам секретарь районного национального комитета. Если бы Губерт знал точно, то, возможно, стал бы бороться, но решение было прикрыто благовидным предлогом, а противник — аноним. В таких случаях трудно целиться, а тем более стрелять!
Итак, значит, Крушетице.
Каждый день двадцатиминутная тряска в автобусе. Что ж, можно пережить.
Губерта, скорее, коробило, что придется учить десятилетних сопляков. С ребятами, без пяти минут выпускниками, — разговор другой. Губерт старался научить их работать систематически и упорно, самостоятельно проводить опыты и уметь делать правильные выводы. Это у него получалось.
А это кто? Кого он будет учить? Перваки, улитки, червяки, гусеницы! Ты почему не стрижешь ногти? Что? А Коваржик обзывается!..