Злая, бесснежная буря началась в тайге. Снег чуть не потоками льется с деревьев. Ветер подхватывает его и разносит и метет снег по насту.
— Может занести наши ловушки, — говорит Ла.
Приютились под огромным вывороченным корневищем от вековой упавшей лесины. Тут, за ветром, развели огонь. Пыжу и Удога натянули парус.
— О, как тепло! — с восторгом говорит Пыжу. — Втроем не страшно, правда, отец? И тепло…
— Ушел вверх по ключу, — говорит отец.
— Она, наверно, сверху приехала… — бормочет Удога.
— Конечно, сверху, — отвечает Ла. — Ты же видел следы, он ушел наверх и еще оставил затески на дереве. Зачем он приглашал нас к себе? Как ты думаешь?
— Но ведь мы Самары? — говорит Удога.
— Ну да, мы — Самары, — отвечает Ла.
— А ведь наверху живут люди не нашего рода. Правда, отец? Там живут люди рода Бельды?
— Какие Бельды?
— А ведь они не нашего рода…
— Ну?
— Значит, и она не Самар. Не нашего рода…
— Кто она? Не порти нам охоту, не смей говорить про глупости… Какой дурак! Сколько раз я тебя учил…
На другой день еле добрались добалаганы соболь.
Ла решил сам сходить к лоча.
Он спустился в долину. Собольих следов было много, но все замерзли, покрылись коркой. Они не были рыхлыми, свежими, да к тому же снежная пыль, падавшая с деревьев, засыпала их. У ключа в снегу, на месте исчезнувшей палатки русского, виднелся черный квадрат земли.
— Худо, худо! Ушел. Мы поздно пришли.
Старик пожалел, что не встретился с ним и не поблагодарил, незнакомый человек помог ему, сделал доброе дело и даже не показался.
Нигде не было видно его следов.
Вместо него пришли чужие охотники; сразу много их явилось.
Однажды они перевалили хребет и стали ставить сторожки на родовой речке Ла.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
ССОРА НА РОДОВОЙ РЕЧКЕ
Пыжу, устраивая петли и ловушки, набрел на след кровавого пиршества. Рысь поймала и разорвала зайца. Парень выглядел сытую хищницу на развесистом кедре и сшиб ее стрелой. Удога с собаками поймал на пустом пеньке соболя, а Кальдука и Ла принесли кабаргу.[7] Охота обещала быть удачной, и Самары благодарили своих богов за посланных зверей.
— Ты какой умный парень, — сказал Удоге отец. — Наверно, забыл про девку, потому и поймал соболя.
Но Удога не забыл встречу с девушкой. Он целыми днями думал о том, как бы найти ее летом.
Охота продолжалась благополучно, и старики были довольны сыновьями. Но вот однажды утром Ла заметил чьи-то следы на своей лыжне. Неизвестные подходили к его ловушкам, расставленным на лис по логу, и вывершили ручей… Эти ходили не затем, чтобы помогать Ла охотиться. Но добычи не тронули.
Пыжу, возвратившись на следующий день с охоты, рассказал, что он подымался на хребет и видел подле устья Сухого ключа чей-то дымящийся балаган…
— Это плохие люди пришли к нам за соболями, — решил Ла. — В тайге их встретим — «здравствуй» не скажем. Пусть знают, что эта речка наша.
На другой день Удога набрел в чернолесье на жеребца сохатого. Зверь стоял к нему жирным крупом и, завернув мохнатую морду так, что виден был лишь горбатый нос, глодал кору молодой осины.
Удога стал подбираться к нему, держа наготове лук. Лось учуял опасность — вздрогнул, его задние ноги подкосились… Зверь на миг осел, словно его стегнули бичом по крупу, вдруг рванулся и с треском помчался по густому чернолесью.
Юноша ринулся за ним. Сохатый шел крупной рысью и, несмотря на рыхлый снег, быстро удалялся. Удога прогнал его через чернолесье на болото. На открытом месте снег был покрепче, гольд побежал быстрей…
У опушки сохатый почему-то не вошел в тайгу, а испуганно метнулся в сторону и понесся вдоль окраины болота. Удога свернул было ему наперерез, но в этот миг из тайги на снега мари вылетели двое охотников в белых сохачьих одеждах, с копьями в руках…
«Э-э, так вот кто подходит к нашим ловушкам, — подумал Удога. — Будем знать теперь, кто вы…»
Это были гольды рода Бельды из большой деревни Мылки, расположенной на озере Мылки, как раз напротив гьяссу[8] маньчжурских торгашей и разбойников, приезжавших на лето.
«Торгаши куда забрались!» — замедляя бег, подумал парень и остановился.
7
Кабарга — горное животное из семейства оленей, безрогое, с мускусным мешком у самцов. Мускус гольды продавали китайским торговцам.